Почему огонь не оставляет тень: «Почему огонь не отражается на тени?» — Яндекс.Кью

Содержание

Открытки с берега. Опыт ответного чтения — Интерпоэзия

Выпуск пятый

Евгения Риц. «Огонь отбрасывает тень…». Лиterraтура, № 166, август 2020.
http://literratura.org/poetry/3917-evgeniya-ric-sostoyanie-veschestva.html

* * *
Огонь отбрасывает тень,
И у теней костра
Неслышно человек и тень
Болтают до утра.
И этот влажный разговор
Болотных языков
Услышит изнутри костер
И, тоже на язык остер,
Сухих подкинет слов.
Сухих подкинет дров рыбак,
Поворошит в котле,
А тень его поворожит
Ногами по земле.
Рука от дыма трет глаза,
Но дым не так и прост,
Внутрь забирается и за
Глазами строит мост.
Пойдем, товарищ, по мосту,
Закинем вниз с моста
Паленых веток густоту
До палого листа,

Хвоеных веток бересту
До красного клеста,
Копченых меток за версту
Цепляется верста.

Вначале толчок негромкого, и при этом сильного, то есть производящего впечатление силы, или сил. Стихотворение оставляет ощущение – а не только образ – упругого, туго сплетенного, самого графически похожего на косичку огня, пульсирующего – несмотря на кажущуюся простоту регулярного ямбического метра и довольно ровного, спокойного ритма – текста. Фуга всегда сильнее отдельных тем. Но тут ощущение теплого (не тепленького) излучения – безошибочный для меня признак живого стихотворения. Но кому, скажут мне, интересны мои ощущения? Откуда я знаю, что и они – настоящие?

Так или иначе, Ваше стихотворение я сразу, следуя этому интуитивному впечатлению, добавила в свою фейсбучную серию #чудеснаяколлекция. Но не сразу разобралась.

При перечитывании обнаружились слои. Вот такие линии стяжения, такие темы (см. картинки). При наложении и получается костер, увиденный мною вначале.

Их можно совмещать в разной последовательности, и возникают варианты – на первый план выходит то одно, то другое, как в джазе, и об этом я еще скажу чуть дальше. Этому посланию придется располагаться на нескольких открытках – ведь и Вы получали такие – сразу пачечку пронумерованных карточек – не думаю, чтобы почта сейчас с этим справилась.

В первой половине текста – тени вещей, а не сами вещи: тень костра и тень человека, языки костра и человеческий язык, и болотная болтовня (опять же, тени и призраки). Там нет ни запахов, ни тактильных ощущений – лишь символы и понятия – невидимые, вернее видимые лишь как хорошо знакомые слова и буквы родного языка: вообще тени, вообще огонь, (лесной) костер, вообще языки пламени, вообще болото. Это – тени мира на стенах платоновской пещеры. Ибо разговор

на языке возможен только между тенями – когда на сцену выходят понятия и пропадает сама вещь. Вот как сейчас тень моего прочтения говорит с тенью Вашего, Женя, текста.

Разговор костра с человеком, и человека с человеком, и костра внутри себя с самим собой происходит в освещенном кругу с ясно очерченной черной лохматой границей (что может представить любой хоть раз сидевший в лесу у костра), и хотя в нем происходят все эти мелкие движения, ворошения и ворожба, сам круг как система замкнут и неподвижен, ибо все движения компенсируют и сводят друг друга к нулю. Но откуда тогда берется эта энергия, интенсивности, о которых говорил Кант, а за ним Делёз, эта ясно ощущаемая читателем (конечно, склонным к такому восприятию текста) энтелехия – становление, устремленность – аристотелева «душа» текста? Для этих интенсивностей и сил, а с ними и ощущения живой жизни в стихотворении – и вообще в произведении искусства, – требуется разность потенциалов, осмысленное или интуитивно, но безошибочно найденное сближение далеких, но не случайных друг другу вещей, резкая асимметрия. Так в метеорологии для возникновения ветра требуется градиент давления, температуры, влажности воздушных масс – сгущение изобар и изотерм: возникает крутой склон, по которому ветер текста сам скользит вниз.

Все это присутствует уже и внутри («изнутри») первой, понятийной и бесплотной – папиросной, кальковой – части стихотворения: сухое и влажное, острое (слова и сухие ветки) и бесформенное (болото). Это разность потенциалов, так сказать, первого порядка. Но есть и второй – между двумя частями стихотворения, на границе между понятийным (платоновская пещера, тут оказавшаяся снаружи) и чувственным (оказавшимся в голове читателя, «за глазами»). Живому дыму в кругу символов нет места, и он просачивается из пещеры вовне – то есть тут как раз

внутрь зрачка – и там, внутри, все оживает и становится «внешним миром».

Так, парадоксальным образом, оказывается, что все в этом стихотворении вывернуто наизнанку и переставлено местами. «Сам мир», сами вещи как они есть, хопкинсовские “abrupt selves”[1] – внутри, а та пещера – снаружи. Костер, вопреки Аристотелю, переворачивается вверх тормашками, искры его устремлены вниз (стихотворения): все знаковое – экран с тенями, подвешенная простыня сознания, вообще все это неустойчивое болотное основание – оказываются вверху; в конце текста, там, куда просочился дым, – там свобода.

В финале стихотворения все оживает – пахнет, и трещит, и звенит: и земля, ветки, и конкретные клесты, и листва палая и паленая – постоянно возрождающаяся паленая густота мира.

Возвращаются законы физики, в частности третий закон Ньютона, возникают действие и противодействие, напряжение (пружинящий мост, трение подошв), и нет еще – или нет уже – никаких разговоров и никаких языков, ни человеческих, ни огненных, а только прямое восприятие мира. Там все – еще или уже – спалено, опалено живым ветром жизни. Слова обретают конкретность цвета, запахов, плотность – и способность сгорать и опаляться; даются в ощущении события и состояния, а с ними возникает время, отсутствующее в неподвижной первой, теневой половине и, следовательно, движение: верста (времени) цепляется за версту.

Ничего этого в начале нет, несмотря на многократно повторенные огневые слова: «пламя», «костер», «огонь», «языки» и т.д. Это не настоящий огонь, а как будто нарисованный на стене или спроецированный на нее. Слова-призраки, слова-тени. Этих теней-элементов в стихотворении немного – каждый, кто, повторюсь, хоть однажды сидел у лесного костра, видел, как мало остается элементов в темноте: человек; рука, что

поворошит; нога что поворожит, – и все непропорционально возрастает, деформируется, налезает на пятнистые от света пламени стволы.

В связи с наложением «калек» я подумала и о созвездиях – условном сочетании и сближении далеких друг от друга небесных тел, а точнее, их световых изображений – «теней», а на фотографиях в звездном атласе – теней уже второго порядка, теней теней, складывающихся в смысловые символические фигуры и символы, такие очевидные, что порождают мифы и даже астрологические напутствия. Вот так и далекие друг от друга события жизни человека, ее вспышки, сплетаются в нашем воображении в подобие памяти, истории или семейного мифа, в условный образ знакомого человека. Неряшливо раскиданные по жизни обстоятельства – темы и разговоры, люди и положения – сплетаются в тугую косичку, как вот эта косичка рыбацкого и, в общем-то, туристического костра ежедневности, если смотреть на него в упор. Но едва это сплетение соблазнит подобием образа или значения, как вдруг отброшенная искра или откатившаяся головешка все меняют, и вот уже все сплетается в другой – и тоже кажущийся единственным и «очевидным» – смысл.

А на самом-то деле нет никакого протяженного, вытянутого вверх огня, лишь отдельные языки пламени, и даже костер не может сам с собой договориться. Болотная болтовня ежесекундно меняется, колеблется – безостановочно изменяются и переставляются темы и тени, как безостановочно на протяжении веков движутся символы на стенах человеческого сознания – тени даже не вещей, а лишь их фрагментов, видимых из-за дополнительной перегородки кукольника, описанной в модели Платона.

В этой модели один из узников получает потенциальную возможность покинуть пещеру и почувствовать мир как он есть, а потом вернуться и вывести на свободу в «реальный мир» бывших сокамерников. Неслучайно этот диалог входит в книгу «Государство». Поэтому удивившее меня вначале слово «товарищ» оказывается естественным. Протагонист дает руку и выводит в финал текста по мосту – надземному ходу наружу. Да и сам «символ» ведь тоже этимологически – уже (потенциально) мостик, бросок (вот и «…закинем вниз с моста…»).

Стена пещеры, мембрана между миром теней и миром-миром, оказывается тонкой, пористой, доступной осмосу и к нему побуждающая. Благодаря этой мембране стихотворение не нуждается в метафорах, оно само перелезает в живой мир ощущений.

Получается, что пещера и мир, «старое» и «новое» при перечитывании, разглядывании текста, скольжении вдоль него вверх и вниз бесконечно меняются местами. В этом смысле перед нами стихотворение-палиндром, а точнее – бустрофедон. «Старое» (символы, такие же бесплотные, как, скажем слова-описания – «девушка в белом платье») наполняется за счет плотной материи второй части стихотворения, ее текстуры, и становится в ощущении самим собой – то есть снова «новым» и как будто увиденным впервые. Я тут говорю не об остранении Шкловского, а о непосредственном ощущении человека, читающего, разглядывающего (важно, что в данный конкретный момент) этот текст – или любое другое живое стихотворение. Читательском ощущении, которое обыкновенно понимается как нечто вторичное, малозначимое и в любом случае непродуктивное в разговоре – в силу хотя бы уже своей субъективности.

То есть, я говорю о том, на чем основаны и чем продиктованы эти мои «открытки».

Наложение слоев, тем и линий стяжения в стихотворении «Огонь отбрасывает тень…».

Думая об этом, я вдруг вспомнила и перечитала Борхеса, и, в частности, то крошечное эссе «Эпидвар» из книги «Атлас», где он пишет о посещении новой постановки «Прометея прикованного». О том, как, глядя на сцену, он обдумывает сюжет мифа; пытается вспомнить испанские переводы, что читал когда-то, и разобрать то одно, то другое слово неизвестного ему языка; думает о Гюго, о Шелли, «о какой-то гравюре прикованного к скале титана». И вдруг: «…Неожиданно и вопреки всему, меня захватила двойная музыка оркестра и языка, чьего смысла я не понимал, но чью древнюю страсть почувствовал. Независимо от стихов (актеры их, кажется, даже не скандировали), независимо от прославленного сюжета, та глубокая река той глубокой ночью стала моей»[2]. Непосредственно за этим эссе в «Атласе» идет другое, «Мой последний тигр», построенное на удивление сходным образом – вначале перечисляются все тигры (которых у Борхеса много, вспомним, например, «Синих тигров»), в любви и интересе к которым он тут в очередной раз признается, все

тени «реального тигра», детские книжки и т.

д.; в том числе, он вспоминает и «волнистого тигра, вычерченного кисточкой какого-то китайского художника, никогда не видевшего другого тигра, но, без сомнения, видевшего его вечный прообраз». А в конце текста он встречается с самим тигром, но не с ощущением, как в той реке оркестра и речи, а с живым, настоящим, в зоологическом саду Куттини, где звери ходят на свободе. «Этот последний тигр – из плоти и крови, – пишет Борхес. – С явной и пугающей радостью приблизился я к этому тигру, язык которого лизнул меня в лицо, лапа которого равнодушно или ласково легла мне на голову и который, в отличие от своих предшественников, был пахнущим и тяжелым». И тут же добавляет: «Не могу сказать, что этот ужаснувший меня тигр более реален, чем те другие…» Как интересно, что этот «реальный» тигр вызывает у него сомнение в истинной реальности, какого не вызывала река музыки и речи.

Так может быть, я права, – подумала я, ободренная словами одного из любимых своих союзников, его убежденностью, совпадающей и с моим пониманием искусства стихотворения, с самым интересным и привычным для меня с детства способом чтения стихов: энергетическим, чувственным откликом, моим читательским modus operandi, в котором я стала было сомневаться.

Так думала я несколько дней, и носила с собой Ваше стихотворение, и знала его назубок.

И тут, проснувшись ночью и вспомнив его, я увидела этот вечно меняющийся теневой костер, его бледное пламя, и подумала о бесконечной изменчивости своего – и любого читателя – восприятия, изменчивости, в которой давно уверена и о которой даже не раз писала. О множественности восприятия одного текста постоянно находящимся в движении сознанием и, следовательно, о множественности его ипостасей даже в одной голове; о включенности в каждое свое такое прочтение всех будущих и всех прошлых его превращений, в этом смысле делающим его единым. О том, что сталкиваются не только я, ежесекундно новая, но и ежесекундно – уж точно, что ежедневно – изменяющийся текст (свет лампы, под другим углом осветивший страницу; ветвящиеся события дней, подкидывающие, как тот рыбак, новые «сухие ветки» происходящего – истории, если угодно; новшества и метаморфозы языка и т.д.). То есть о субъективности своего взаимодействия с текстом, помноженной на множественность этого взаимодействия – результат постоянной изменчивости нас обоих, текста и меня. О джазе, о бесконечном накоплении мелодических фраз, тут же становящихся старыми тенями для новых неповторяющихся сплетений. И тогда я поняла, что любая моя брошенная в море «открытка», беспечно пытающаяся эти ощущения передать, – это тоже тень тени[3].

Я упомянула Хопкинса, с его настойчивой темой пестроты мира, self, inscape and instress, this-ness – самости вещей, рвущейся сквозь имена и клички. Например (в “As Kingfishers Catch Fire”):

Each mortal thing does one thing and the same:
Deals out that being indoors each one dwells;
Selves – goes itself; myself it speaks and spells,
Crying Whát I dó is me: for that I came.[4]

Или в сонете, прославляющем Перселла, о его разворачивающемся “pelted plumage/under/Wings”[5]. Этот сонет и этот образ, в свою очередь, вызывали в памяти слова Скота Эриугены о бесконечности значений (Библии), которые он сравнил с переливами разворачивающегося павлиньего хвоста. Верста цепляется за версту.

Старый дзэнский принцип «Тот, кто знает, не говорит, кто говорит – не знает» неожиданно обнаружил и эту свою сторону – эти свои стороны. Есть ли тогда смысл говорить – бросать в море свои никому, кроме меня и, может быть, автора, не нужные послания? Поэтому именно на затянувшемся разговоре о Вашем костре я завершаю свою беззастенчивую прилюдную переписку с поэтами, свой опыт ответного чтения. И благодарю «Интерпоэзию» за щедро предоставляемое в течение двух лет пространство, за возможность снова думать о стихах как о живых существах – энергетических сущностях, и делиться с другими своим опытом соприкосновения с ними.

[1] Abrupt self, а также упоминаемые ниже this-ness, instress, inscape – понятия, введенные Дж. М. Хопкинсом, разрабатывавшим (вслед за Дунсом Скотом) и бесконечно варьировавшим в своих текстах тему не выразимой никак иначе, как в самом действии, уникальности сущностей и существ.

[2] Хорхе Луис Борхес. Тайнопись. – СПб.: Амфора, 2001.

[3] В этой связи нужно сказать и о совершенно других, и, возможно, значительно более точных вариантах прочтения стихотворения и содержащихся в нем символов-указателей. Например, по предположению М. Ямпольского, упоминание болотных языков можно увидеть и как тему болотных огней, душ умерших, и вообще тему смерти, а дымного моста в таком случае – как уводящего не в мир-феникс, как я это представила, а как раз в мир окончательно загробный, и в этом смысле упоминание хвои и клеста, а также (погребального) дыма приобретает совершенно конкретный и сакральный характер. Если это так, то переворачивание верха и низа в пространстве этого текста, о котором я писала, получает неожиданное подтверждение и важный дополнительный смысл. Но вообще само существование таких альтернативных прочтений само по себе есть свойство живого многослойного текста.

[4] Одним, одним все заняты созданья:
«Есмь что творю», – кричат, являя лик
В себе носимой сути; всяк проник
В себя, себя твердя сухой гортанью.
(«Сгоранье зимородков, стрекоз сверканье…», пер. Д. Манина).

[5] Подкрыльно-пестрый покров (пер. Д. Манина).

Роджер Желязны «Джек-из-Тени»

С этой книги официально начинается моё знакомство с творчеством Желязны. Я долго откладывал, но все-таки решился. Роман мне очень понравился. Однако обо всём по порядку. Почему я, собственно, решил ознакомиться с этим писателем и откуда я о нём узнал? Многие, наверное, знают компьютерную ролевую игру Planescape: Torment. Многие должны знать приключения Безымянного в Сигиле, Городе Дверей. Так вот, разработчики вдохновлялись произведениями Роджера Желязны, и я, поскольку являюсь огромным поклонником Тормента, заинтересовался, грубо говоря, источником этого самого вдохновения. Так-с, с чего бы начать-то… Пожалуй, начнём с мира романа.

Мир довольно необычный, интересный, хоть и недостаточно проработан и подаётся набросками. Из-за стиля романа довольно трудно определить его жанр. Наверно, это смесь тёмного фэнтези и научной фантастики. С одной стороны, у нас царство тьмы, которое защищается от холода с помощью Щита и магии, с другой — простые смертные, люди, которые на дневной стороне защищаются с помощью науки и энергетических экранов от солнца. Всё это довольно гармонично уживается, а благодаря прекрасному языку автора читатель довольно легко погружается в сеттинг.

У Желязны потрясающий стиль, который не смог испортить даже перевод (который, конечно, отличный). Изящные, яркие описания действительно радуют. Чувствуется мастерство и читается на одном дыхании.

Теперь о главном герое, Джеке-из-тени. Он опытный вор, которые черпает свою силу из теней. Как и любой представитель царства тьмы, обладает несколькими жизнями. Его образ… многогранен. Я определенно точно могу сказать, что он стал одним из моих любимых литературных персонажей. Джек — крайне противоречивая личность. Он сделал много плохого, он жесток (и в романе читатель это увидит неоднократно), но его образу все равно симпатизируешь. У него есть харизма, восхищаешься его умом, да и все-таки в нём проявляется нечто доброе, особенно в конце. Конечно, его нельзя назвать положительным персонажем. Словосочетание «главный герой» едва ли здесь будет уместно. Пожалуй, слово «протагонист» подходит здесь как нельзя лучше, ибо Джека вряд ли можно назвать героем. Здесь же упомяну о довольно оригинальной завязке — не в каждом романе главному персонажу в самом начале отрубают голову.

Сюжет, конечно, не гениален, но и простым назвать его нельзя. Это история о человеке, который, можно сказать, пошел против системы, победил всех, пусть и сделал это очень жестоко, по-своему. Вероятно, это история и о смысле жизни тоже.

И, наконец, сам финал, который оставляет много вопросов, потому что он открытый. Что было дальше, решать читателю, ведь всё обрывается на самом интересном месте. Быть может, многих это может разочаровать, но, думаю, такая концовка подходит лучше всего для такого романа.

Что же в итоге? Интересный сюрреалистический мир, отличный стиль повествования, классный образ главного героя и глубокий сюжет, заставляющий задуматься. Я действительно впечатлен. Произведение отличное.

Тени в раю: Как современное искусство удивляет любителей оригинального.

Грань между тенью и светом так же контрастна, как между сном и явью. Поэтому художники используют обе вещи, чтоб достигнуть баланса в картине. Пейзажи, портреты, натюрморты… ничто не обходится без борьбы противоположностей. Однако есть особо хитрые мастера своего дела, которым свет не нужен. Достаточно одной тени.

Тень: глубина, контраст, ясность

Американский художник Лари Каган уверен: тень способна рассказать о нашей жизни больше, чем что-либо другое. Недаром психологи говорят о том, что мы бываем абсолютно честны с собой, когда снимаем социальные маски и остаемся один на один с собственной тенью. Художник решил довести этот принцип до полной ясности.Фото flickr.com

Создавая картины, Лари Каган не макает кисть в краски и не корпит над столом, сжимая в руке заточенный грифель. Вместо этого он берет толстую проволоку, выкладывает ее так, чтобы получился узор, и определенным образом выставляет свет. Тень, отброшенная от стальной проволоки, творит чудеса. Нить превращается в котов, птиц, летучих мышей и даже напоминает человеческую голову. Взяв за основу очевидные законы природы, Лари Каган создает инсталляции, которые успешно выставляются в нью-йоркских галереях. И пусть традиционные художники утверждают, что глаз человека способен видеть лишь свет, отраженный от поверхности… Современным инсталляторам под силу использовать чудесные свойства тени. Особенно прекрасно ложится на теневую поверхность… философия! Ведь так просто додумать за художника, что он хотел сказать. Излишне даже говорить о правомерности сентенции, что каждый видит в искусстве свое!Фото timesunion.com

Японские грани прекрасного

«Я люблю смотреть, как свет играет с тенью…» Японская художница Куми Ямашита никогда не забудет свое детство, ведь именно там нужно искать следы ее будущих увлечений. Сидя в саду недалеко от дома, она наблюдала, как закат оставляет на вечернем небе отпечаток красок. Оливковое дерево раскачивалось, тени падали на землю, с каждым наклоном меняя колористику пространства. «Тепло-оранжевый цвет превращался в холодный оттенок синего, тень становилась длиннее, а потом и вовсе исчезала». Куми была крайне внимательным ребенком. Долго глядя вдаль, она словно уходила в транс. Все живое приходит к своему завершению, но истинная красота не имеет ни начала, ни конца. Правда, если мы теряемся в мишуре аляпистых событий и забываем о вечном, то утрачиваем ощущение смысла… Так Куми Ямашита думала о том, как монохромный пейзаж меняет восприятие пространства и времени. Все сущее представлялось ей в виде переменчивых картинок, пробегающих мимо вечного дерева бытия. «Так для меня тени стали символизировать другое измерение жизни. Возможно, даже более реальное, чем то, что их отбрасывает».Фото artfrontgallery.com

Впоследствии Куми Ямашита много экспериментировала, прежде чем пришла к собственному стилю. Ей хотелось показать, как она видит людей. Фотография, эскиз, затем игра света и тени… Это было слишком стандартно. Желая привлечь внимание, художница выкладывала на светлой деревянной поверхности гвозди, служившие некими «узлами», зацепками. Черные нити связывали картину воедино и формировали изображение. Объясняя свою философию, Куми Ямашита говорила, что человек рождается из небытия и по прошествии некоторого времени уходит в пустоту. Тени лучше всего подчеркивают экзистенцию человеческой жизни.
Читайте также: Superflat: суперплоскость японского искусства

Мысль изреченная есть ложь?

Бельгийский художник Фред Ердекенс – еще один мастер теневого искусства. В его инсталляциях предметы расставлены так, чтобы отброшенная тень ложилась на поверхность словами. Порой буквы не согласуются, а слова противоречат друг другу… Все это входит в продуманную концепцию. Скульптурная основа прописных истин – это мир, который можно понять, лишь научившись читать между строк.

Фред Ердекенс вошел в мир современного искусства со своей философией. Слова, пропечатанные тенью, – часть дискуссии о том, куда идет человечество, и можно ли обрести потерянный смысл. Слово стало символом: человек заблудился в дебрях свого разума, а его язык давно утратил контакт с чувством. Что важнее – форма или содержание, значение слова или само понятие? Ердекенс пытается решить эту дилемму в своем творчестве… Ответ для каждого будет свой, главное – не бояться задавать вопросы.

Так выглядят некоторые «теневые» афоризмы:

«Одни стоят с протянутой рукой, другие делают подачки, одни опускаются на колени, другие совершают сделки, кто-то учит, а кто-то проповедует, некоторые ненавидят, прочие создают» («Some need some feed some kneel some deal some teach some preach some hate some create»)

«То, что было завершено, никогда не создавалось» («That which is completed has never been made»)

«Бездонная глубина моря приведена к одной линии» («Immeasurable image of sea reduced to a line»).
Фото fred-eerdekens.be
Тени антиискусства

Художники Тим Нобл и Сью Вебстер слишком хорошо знают законы, которым подчиняется искусство, чтобы им следовать. Их инсталляции придутся по вкусу не каждому. Ценители традиционных констант в искусстве будут возмущены. Еще бы, ведь для создания теневых рисунков Тим Нобл и Сью Вебстер используют странный материал.
Двадцять лет назад, сидя за чашечкой кофе, они говорили о том, что традиционные формы приелись, и хочется чего-то нового. Теперь сложно вспомнить, кто первым пошутил, что, если художник гениален, картина может родиться даже из груды мусора. Шутка, сказанная невзначай, оказалась весьма живучей. Собрав весь мусор, который можно было найти в доме, Тим Нобл и Сью Вебстер поставили лампу и попробовали поиграть с освещением. Оказалось, что тени свалки способны нарисовать человеческие фигуры на стене… С тех пор прошло много лет, а работы двух художников-экспериментаторов по-прежнему занимают достойное место на выставках поп-арта. В инсталляциях Тима Нобла и Сью Вебстер силуэты людей и птиц переплетаются воедино, и никакой мусор им не помеха.Фото forum.woodenboat.com
Еще один сторонник минимализма в искусстве – Пол Пакотто. Художник рисует на стенах женские силуэты, прислонив предмет и выставив освещение. Он так говорит о философии в своем творчестве: мы часто судим о вещах, бросив лишь мимолетный взгляд, и не пытаемся заглянуть глубже. Как будто боимся, что изнанка будет сильно отличаться от обертки. Суть теневого искусства: когда человек отбрасывает шаблонное восприятие действительности, он неожиданно попадает в мир удивительных сюрпризов, где на каждом шагу его поджидают необычайные вещи.
Заглавное фото toledomuseum.org
Дэвид Боуи и кинематограф – Газета Коммерсантъ № 103 (1061) от 20.06.1996
&nbspДэвид Боуи и кинематограф

Звездная пыль не оставляет тени
       Кто-то из рок-журналистов остроумно заметил, что всемирную известность «битлы» получили благодаря экрану. Живьем ливерпульский квартет видели всего лишь тысячи, зато миллионы смотрели их в кино и по телевизору. С Дэвидом Боуи все произошло ровно наоборот. Он появился в кино уже будучи Зигги Стардастом, Алладином, Алмазной Собакой и Молодым Янки — дизайн альбомов обязательно включал очередной облик исполнителя, славящегося умением перевоплощаться в экзотические и сказочные создания.

       Боуи часто и охотно пересказывает почти водевильные обстоятельства своего кинодебюта. Режиссер Николас Роэг попросил его прочесть сценарий фильма «Человек, который упал на землю». Боуи назначил встречу в своей нью-йоркской квартире и тут же обо всем забыл — в ту пору его доза достигала десяти граммов кокаина в день. Явившись домой через сутки, он с изумлением обнаружил режиссера, уютно устроившегося на кухне и готового к дальнейшему ожиданию.
       «Человек, который упал на землю» появился в 1976 году. В экранизации фантастического романа Уолтера Тэвиса Боуи сыграл межпланетного пришельца, ворующего земную воду для спасения жителей далекой галактики. Позднее он утверждал, что, по сути дела, не играл ничего — хрупкий мутант с кроличьими глазами был самим Дэвидом Боуи, с помощью музыки и наркотиков активно вживавшимся в амплуа «чужого». «Нездешний» имидж так или иначе сопутствовал почти всем его большим киноролям, будь то прусский аристократ, чопорно фланирующий по Берлину 20-х годов в фильме Дэвида Хеммингса «Как жиголо», вампир-любовник с тысячелетним стажем, как в «Голоде» Тони Скотта, или белокурый бестия, разбивший самурайское сердце в фильме Нагисы Осимы «Счастливого Рождества, мистер Лоуренс».
       Нечто похожее он делал и в театре, играя поэта-анархиста Ваала из одноименной пьесы Бертольта Брехта или появляясь на бродвейской сцене в жутком гриме «человека-слона». Дело даже не в том, что в телеверсии «Ваала», поставленной в Германии Фолькером Шлендорфом, ту же роль исполнял Фасбиндер. И не в том, что история легендарного урода Джона Меррика впоследствии стала первой студийной работой Дэвида Линча. За слоями возрастного и характерного макияжа неизменно проступала главная тема актера-трансформатора: многоликость андрогина, его отчуждение от времени, места, внешности и пола.
       Вероятно, поэтому экранную карьеру Боуи нельзя назвать особенно удачной. Кинематограф по определению был и остается искусством физической реальности, с которой Боуи долго и успешно боролся, синтезируя собственную плоть в некое художественное вещество. Характерно, что свои лучшие роли он нашел на рубеже 80-х, когда надел одну из самых «человекообразных» масок — плейбоя-бисексуала с пшеничной челкой и едва заметной строевой выправкой. Фильмы с его участием тут же обрастали культом, но больших сборов не делали и в фавориты кинокритиков не выбивались. Карнавальный грим Короля гоблинов, которого Боуи сыграл в сказочном триллере Джима Хенсона «Лабиринт», целый год служил объектом высоколобых издевок. С партнерами ему на экране везло (Катрин Денев, Том Конти, Рюиши Сакамото и даже Марлен Дитрих), а с режиссерами — не очень. После работы в «Человеке, упавшем на землю» он заявил, что больше никогда не будет сниматься с животными и у Николаса Роэга. По поводу Осимы высказался более сдержанно: «У этого парня проблемы с западным менталитетом. Японских актеров он натаскивал с ювелирной точностью, а когда дело доходило до нас с Томом Конти, просил: ‘Джентльмены, сыграйте это в вашей обычной европейской манере'».
       От собственных режиссерских амбиций Боуи навсегда избавил Джон Леннон. «Это же черт знает какая чернуха!» — вскричал экс-битл, прочтя сценарную заявку, в которой Иисус Христос в сопровождении козлоногих гребцов плыл на «Титанике» по волнам мертвого моря. Правда, несколько лет спустя Боуи всерьез увлекся немецким киноэкспрессионизмом и вознамерился сочинить оригинальный саундтрак к «Метрополису» Фрица Ланга, но и здесь его обошел Джорджо Мородер, первым выкупивший авторские права на переозвучание. Ему так и не удалось сыграть в экранизации романа Ричарда Мэтьюссона «Игра на полях господних» — из-под самого носа роль увел Том Вейц. С середины 80-х Боуи окончательно предпочел эпизоды и так называемые «камео» — короткие персональные появления в фильмах приятелей. Среди эпизодических ролей, впрочем, оказался не кто-нибудь, а Понтий Пилат из «Последнего искушения Христа» Мартина Скорсезе, обаятельный киллер в фильме Джона Лендиса «В ночи» и, конечно же, знаменитый агент-параноик, на секунду мелькнувший в багровом коридоре «Твин Пикс: Огонь, иди со мной».
       Вот уже много лет критики периодически заявляют, что карьера Боуи завершена, а сам он наконец-то скинул последнюю маску. Всякий раз Боуи опровергает прогноз, словно ртуть перетекая в новую оболочку. Кинематограф так и не уловил закон, по которому живет это вечно изменяющееся тело. Но кто знает, может быть, именно сейчас, когда виртуальная реальность окончательно потеснила физическую, мы все-таки узреем истинный лик того, кто не отбрасывает тени даже в ослепительном луче кинопроектора.

       СЕРГЕЙ Ъ-ДОБРОТВОРСКИЙ

Яннис Кунеллис «Говори синим пламенем »

(опыт портрета как проба панорамы)

«… одни родятся для земли, другие для неба: у одного белый огонь,
у других – разожженный уголек в крови»
(Алексей Ремизов «Огонь вещей»)

«Когда сознание деятельно, оно может принять тень от лука за змею, а камень в траве за лежащего тигра. Все, воспринятое таким образом, не несет в себе жизни. Когда сознание покойно, каменный тигр может преобразиться в морскую чайку, а кваканье лягушек — в прекрасную музыку.
Вот здесь и заключен подлинный исток всех явлений мира.»
(Хун Цзычен «Вкус корней»)

«То, что пропускает свет, не оставляет тени»
(О. О. «Без названия»).

Бедный богатей
«Больше
не могу быть нейтральным…», — пишет Снежинка. Домой.

Боевой, теперь текучий кристалл, растерял в полёте свои зеркальные ветки. Они были, ведь были на плане храма! Ничего!.. Каждое поле, лужайка, уголок, площадка, стол, проём – храм. Тоже. Со старта.

Не так просто в порту ролевых игл, реконструкторов, секунд-аниматорств.
Теперь – сюрикэн-переросток пойман сквозными лучами судных рентгенов. Избавлен от штор, декораций, ямы суфлёра, прочих излишеств внешних показов решётчатых, от холодной руки тех, кто проходит сквозь стены по роду служб, по приказу.

«У меня другие убеждения…», — смотрит Пар возле рта на гарь.

«Огонь!». – говорит Окно.

Ветряк-подсолнух из лезвий-мастерков. Они притянут бескрайние стены (смысл их не в разграничении, вырастут для новых и новых окон!). Солнечный парус. «И так далее…» — отвечает А.А.А.
Схема тянет на танец газовых гаев. Утюг многократно забыт по часовой оси. Замри, и – круг из кругов прорастёт, хоровод отпечатков. Остриём наружу. Как на ладони. Всё это — Цветок?
Да!

Рельсы с детской коляской на них. В промежутке безлюдного лежачего оркестра (Только одни инструменты. Сами. Ниц). Сомнительное скорбное торжество в Москве. «S.T.» — «Senza Тitolo», inSTallation, inSTrument, artiST? Острые икла прибиты к живой коре дуба. Святость из брикета с быстрой е(з)дой для Санты? Вы по-пластунски находите «явные аллюзии» с потёмкинской лестницей на фоне повальной тирании? Прекрасно…Пусть! Вы (напротив) не видите за серией на вполне узнаваемой тождественной бумаге, где (для вас!) «исключительно каляки» да негро-мивина, заявленного названием цикла Минотавра? Замечательно… Пусть!

Да,
< придёт переносной вечный огонь! >
< он также политичен ~ привлекает элементы природы ~ действует среди природы ~ среди её простых даров ~ любые рамки ~ всегда узки ~ в своих странствиях – рискуя, завоевав свою независимость – он избирает направление ~ без остановки на изобретении новой иконографии ~ двигаться вглубь >

Да,
< уголь впервые приходит в защитном костюме черной розы в качестве потенциальной бесконечности ~ высвободить предметы из-под власти истории, лишить их какой бы то ни было почвы >

Да,
< огонь — «материал» неустойчивый и неконтролируемый ~ части тела разбросаны по ходу четырех ветров над карбонарками ~ разрыв удалял их ~ заменить «представление» рекой уверенности >

Да,
< всматривание в упор до атомарного уровня, до уровня, на котором объект заканчивает мельтешение, произносит «стоп», превращается в саму среду обитания определения ~ возле дымохода Афина бросает на пол изобретённую ею флейту негодный инструмент >

Все бессмысленные (нашему некоторому пониманию) действия, предписываемые У-Вэй, такие, как подметание прутиком двора, многолетнее ношение воды из колодца чуть ли не ладонью… суровая дисциплина ум_за_раз_у_ма и тела (возможно всех сразу одним припоем: оловянного\деревянного, лубяного\ледяного\слюдяного, платного\палатного, плотного, ментального, астрального и т. д… всей луковицы-матрёшки, всех соединённых слоёв Одного), часто применяемая в монастырях Китая с древности до наших дней, дабы избавиться от липкой диктатуры… ума же!

В мире где нет «хороших/плохих» созвездий, рек и деревьев.
Выполняя «бессмысленные» действия так же верно, усердно и «хорошо», как и «полезные», адепт постигает суть недвойственности — отсутствия в видимом слое мира разделения вещей на «верные и неправильные», «полезные и бесполезные». Понимание этого ведет к успокоению, умиротворению, к Единству.

Да,
< остаться в простых стенах нечёсаной шерсти на полках ~ можно ли взвесить огонь живьём? ~ «новый способ быть потрясённым» >

Да,
< доступно только для пользователей ~ по образцу герильи ~ ценность процесса ~ «Самое возвышенное дело поэзии в том, чтобы придать нечувствительным вещам смысл и чувство, и дети обладают свойством брать в руки неодушевлённые предметы и разговаривать с ними как с живыми… люди, жившие в «детском мире», были возвышенными поэтами». ~ когда формы больше не существует, язык становится обрывочным. Неизбежно. Не бессвязным, вовсе нет… фрагментарным. Где у каждой части есть своё место. >

Да,
< на перемещаемой тележке символичность и вертикальность ритма, основанного на повторении одного и того же количества ~ попытка наделить т. н. «реальность» волшебной силой ~ уже не просто «долой ателье» ~ теперь вопрос стоит об упразднении «сфуматур», о повышенной выразительности «первых планов» ~ красноречивое равновесие >

Да,
< один май 1968 в Париже и другая совсем «культурная революция» в Китае в тот же час >

Инсталляции Янниса Кунеллиса

Посмотри в огонь изнутри
(кто?) говорит.

Языки у огня заточены на разные лады.

Один под ретортой. Иной под ногами Джордано. Третий в пылающем обруче для прыжков в шапито, с тумбы на тумбу. 10-й — над карпатской ватрой, сОсной що «пАлала». Другое наречье их (языков огня) над Перуном ли Агни, бутылкой с коктейлем Молотова или кучей книг 38 года в Штутгарте, — говорит.
Вокруг тела чешского студента Яна Палаха ли Аввакума, от обстрелов (вначале с территории Ростовской области, под прикрытием живых щитов) «градами», при Spontaneous human combustion (SHC). У Велимира, Крученых и Львовского.
Свой настрой у пламени, когда обрядный целебный прыжок свершён чрез него, когда прогон скота сквозь (для здоровья, для сбора наверх и плодов), с горящей палкой бег вокруг засеянного поля, сада, пастбищ, стойла. Иной у спекулятивного поджога киевского кинотеатра «Жовтень», Совсем другое плечо подставляет огнь покрышкам, собранным в баррикаду нашим куренем.

Гвездов.
Городишко неподалёку от Праги. Один в один побратим Звёздного городка. В Чехии, в небе ночном светят hvězdy. Ракеты где-то отдельно. Мне около 3-х. В телевизоре живут индейцы и ковбои. Есть резиновые фигурки, тотем-с-выпученными-глазами-клювом-и-крыльями. Есть резиновое огнище. Братья-соседи старше меня. Можно меняться друг с другом.
Любой стол (пока папы\мамы нет, учения\служба) чудесным образом обращается 4-х мачтовым фрегатом, халабудой, штабом, вигвамом. Идея развести костёр не моя. Да ну! Не интересно… Лучше в лес, пока светло и не пришёл Сарко-Фарко-Плут-Разбойник с Румцайсом и Гурвинеком. Иду дальше…
Потом этот звук. Сирена. Дым. Мигалки. Выносят куски, похожие на мятый, мешаный пластилин. Не могу понять где они, братья…

Разные голоса огня.

Чтобы дать возможность сменить экран, выйти из пещер (или дать людям Возможность, например, нарисовать на стенах катакомб солярные знаки… не на ощупь же в самом деле!) – добудем его или возьмём во вр. пользование. Заключим с ним пакт о ненападении… А лучше договор о взаимном сотрудничестве. Или, всё-таки, как в кино, в ковёр замотать, как кавказскую пленницу, как с пылу-жару невесту и по коням, по белым! Барбамбия!

Техника похищения огня во многом сводится к одному. Часто в мифах многих народностей, похититель отвлекает Внимание Перво-владельца с помощью танца и пения. Так попляшем! Кто не скачет, тот бревно.

< или >
у Купера Фенимора, чтоб спастись от пламени в степи следует опередить пожар. Быстро выжечь участок до того, как пылающая стена нападёт и обрушится на нашу сотню.
Мы обгоним пожар.
Плешь-арена-манеж оградит пустотой, паузой, пробелом (ранее подобные сооружения именовались экзерциргаузами, рожденные для гладиаторств, занятий лёгкой атлетикой, фехтованием, ограничения интереса младенца, для хранений, для бульдозерных выставок).
Переждём тренировку.
Спасём всех пленных животных от глупого цирка. Останутся только те кто готов. Т.е. люди. Никакого кнута. Жонглёры, глотатели шпаг, и т р, вертикальные гонщики, жители трапеций, работник по свету, мастера змеиной гибкости, фокусники, жнец-декоратор, огнедышащие. «Я из пушки в небо уйду! Диги-диги-дууууу!…», — каблучком о звезду, на круглой площадочке такого ж калибра… «Мы – моряки! НИЧЕГО НЕ БОИМСЯ, ничего не хотим (от вас)…»

< или >
к Огню земному и небесному добавим внутренний, то что «сгорает»,где и того и другого и без хлеба. Выдохнем.

< или >
в древних преданиях говорится: «есть тела, есть и названия».

< или >
дхоули – одна из самых эффективных техник апан-крия пранаямы, с помощью которой садхака разжигает свой внутренний агни (огонь), поднимая нисходящий поток апаны-вайю вверх. Также эту практику можно назвать Агни-сара-дхаути-крийя – «практика очищения внутренним огнем», во время которой мы, разжигая наш агни, сжигаем все болезни.

Ниже революционного лозунга (Кунеллис II)
Как обходиться с ложкой, вилкой, столом учит своё чадо каждый родитель.

Любой же стол (эхом) чудесным образом (снова) обращается 4-х мачтовым фрегатом, стеной неприступного порта, самой цитаделью, вигвамом… (оставаясь собой, столом же!). Если разводишь Настоящий костёр – будь с ним вместе. Помогай ему. Корми тем, что уже не живо настолько. Сухие ветки. Обронённое. Приостановленное. И жизнь, снова побеждает «неведанным доселе способом». Не оставляй самого. ОТВЕЧАЙ за приручение. Простой закон. Никто не мешает и взрослому художнику прикрепить к перевёрнутому столу мотор от лодки, или поставить в угол десятка 4-е столов, или вместо книг – немного земли + зёрна + ещё перевёрнутый стол (семена сделают и домашнюю и классную работу в нашей школе) или вылепить (из столов же) «озеро по пояс», где уровень ровно на высоте сидений задвинутых, и как-то невольно оказываются ноги на поверхности, или соединив ножки – залезть в стольное колесо белкой. Но орешки не простые.
Стол-к-новению. Сто-л-ица.

Это Небо. Это круглое (правитель, отец, нефрит, металл, холод, лед, ярко-красное).
Это превосходный конь, испытанный конь, сухопарый конь, пегий конь. Это плоды деревьев.

Мы говорим о Свободе.
Свободе в разных формах жизни. Свободе слова. Свободе ответить за поступок. Свободе промолчать (как «форме действия») на сцене задолго до 4′33″ (как Василиск Гнедов) и после, о Возможности обойтись без общепринятой традиции непременного озвучивания и вербализации, без узаконенных узнаваемых буковок как таковых вовсе или увидеть говорильные знаки, сигнальные системы в непривычно-обыденном, о Прямой Передаче.

Уподобиться ветру, который дует туда, куда захочет, не ища опоры.
В масштабе ВСЕГО ВООБЩЕ, целого, отдельно взятое явление этого целого может быть ЧЕМ УГОДНО. И «Человек — одна из ’10 тысяч вещей’», — решено в Поднебесной.

«Оснащённый обновлёнными языковыми средствами, с его способностью пользоваться самыми разными предметами, пространствами, пусть и «несогласующимися» с тем, чего конформистски требует окружающий мир, Кунеллис всё действие переводит в прогрессивную мутацию видимых «фаз» со всё более акцентированным устремлением к освобождению образа. Последовательность значений тембровых ритмов, согласно растущей звуковой интенсивности, порождает нынешнее сатанинское, навязчивое «прогрессивное ускорение» мелодии, у которой, похоже, в предках было равелевское «Болеро». Но здесь то, что от будущего доходит до наших глаз – это старинная тень свободного человека».

Да,

Да,
<квадратный лист металла, способный только поглощать свет, но не отражать его, и полка, поддерживающая хрупкое яйцо, предоставленное для просмотра: белая светящаяся точка, которая выделяется. Марсий, подбирает флейту, за что Афина бьёт его. Прыткий, ангажированный Аполлон с кифарой. Приватный суд приглашённых присяжных закончен высокой сосной. Без кожи первого.

Да,
<фарфоровые чашки носят имена четырех героинь греческих трагедий. Дым унести и сваять замечательные фигуры, кружащиеся в черных облаках. Быть печью творческого изобретения, как мнение, как лапша отрывных объявлений (там где номер телефона для связи) . Скворцы приобретены от соколиного охотника. Галерея и художник очень внимательно относились к этим птицам. Хола, нега и корм. Зрители + отсутствие (важно) клеток. В финале\по истечению отпущены на свободу, в пригороде Нью-Йорка же, в соответствии с полученной для этого лицензией. Скворцы — образец наиболее часто встречающейся птицы, найденной на Ист-Косте. Ниже революционного лозунга «Без названия».>

Да,
< с л о в а з д е с ь н е и г р а ю т р о л и >

< Возможность существования в пространстве без доминирования.>

У Янниса это область проявленного. Слово УЖЕ произнесено. Его можно потрогать. Проговорить. Ощутить. Переставить литеры… Но не слишком! В пределах соглашений между сторонами\склонами горы. Между «плотным» и «тонким». Но … Какое из возможных (слов)? Все!
«Нужное подчеркнуть» !…

Самое время поднять транспарант с надписью:

Occup-eye (Кунеллис III)
Достаточно ли просто соглашаться с оговорённым (со множеством поправок) слоем, который принято называть «Действительностью»?

Где-то между горок угля, исписанных мешков и бортовых обломков, между колоколов, живых лошадей, закольцованных на столбах паровозиков и настенных пружинных кроватей, между витков Минотавра, офортов явленых при участии мела, соли, волос. Распустился Цветок.
Что строим мы в 1969, в 96, 2019 (помня: время условно и сразу везде)? В центре.

Там, где НАМ ГОРИТ.

«Реальность» — тонкая «пленка» света, с которой может взаимодействовать наше биологическое тело, или робот; такое тело — это лишь «костюм\скафандр», который позволяет нам кратковременно участвовать в записи на эту «пленку»; оно не является нашей истинной сутью до конца, правда?

Да, Есть огонь ПРОЯВЛЕННЫЙ, есть пламя тлеющее памятным вымпелом о курортной поездке. Отголоском. Есть полымя вероятностное. В состоянии анабиоза, как летающий лыжник перед прыжком, вмороженным в стоп-кадр, эмбрион в гагаринской позе, присыпанной охрой, обводной канал. Ждёт попутных условий. Подпиток. Кормушек. Может не родиться вовсе. Как семя. Т.е. «не тотчас».

Как ложе, дверной проем — такая же мера, как и окно. Строительный камень — также своего рода мера. Часть стены, которую мужчины строят по их собственной мере-размаху; и это установлено по размеру для охвата человеческой руки… Можно оставить пустым. Незаполненным. Местом прохода. Сообщением.

«…дело не в особой засекреченности, — пишет Аноним, — а в самом учении, которое называется всеоткрытостью (…) «ракиа», перегородка между верхними и нижними водами, возведённая на 2-й д., образующая зримое небо, оказалось переведено тайными сочуственниками (…) как «твердь»(…) По мнению же глассаров (…) «ракиа» исконно значило «стекловидный кристалл» или просто «стекло». Это не только разные переводы с языка на язык, это разные переходы между землёй и небом…».

Газ близок к стеклу. К речи прямой.
Только искусственно добавленные примеси делают газ ощутимым в быту. Равно как и живой язык, приправленный разными ситуативными добавками, не тождественен служебным конструкциям и оборотам. Как слова любви не идут в строевую ногу с командой.

В марте 1969 года, в Париже, появляется инсталляция с горелками. Ритм вдоль всей стены. Необратимое пламя ревёт. Продольно режет пространство напольных баллонов и подвижных ростков на уровне глаз челове(чьих?), стращая эффектом «ран ли мучений». Делясь сокровенным глубин, где рождался Газ Отец.
Совмещая сегодня-завтра-вчера.
Смысл отбросить эпохальную стилистику и означенность монументального мемориала из туристического путеводителя. Ускользнуть от «перевыполнения плана». В музыку без постаментов не тыкая пальцем, не лапая, проверкой на прочность, на пользу. Только слышим. Она то есть здесь, то исчезает, как огонь. Что-то было… Вот тебе послевкусие, погорелец, роспись на память. Музыка…<Нрзб>.

У стальных лепестков, у симметрии нет запаха.
Цветку сему не качаться в траве, на ветру. С кем-то в букете с любовной запиской, в петлице. 2 атрибута в одном.
Мужское и женское разом, в охапке атаки. В металле. Отказаться от привычных песочниц и косвенных пасок, где цветы как отара изюминок. Рождены к ублажению ока, ложкой к обеду.
Но отказ не всегда отрицание. Чёткость и ясность тоже одна из наград, где кадавр корни пускает. То, что сдаётся скелетом просто зерно и плод единовременно. Т. е. любой поплавок под поверхностью вод тянет\хранит чуть иной архетип обновления, но сам по себе и вывеска и полный набор закромов лавки (на выбор!). Размыкая смысл, обнажая и тем сглаживая углы — единить жизнь. На каждой станции. Свой аромат.

Невидимка. Без запаха. Присутствие подскажут добавленные человеками примеси.
Водится в виде залежей, в пластах некоторых пород, в виде шапок (над нефтью), в растворенном ли кристаллическом виде.
По одной из теорий, живые организмы, павшие, осевшие на дно водоемов, разлагались в безвоздушном пространстве. Тектонические плиты как миксер. Оседая все глубже, остатки органик, под воздействием термобарических факторов получали новый вид на жительство, новый паспорт на имя: Прир Одны Йгаз. (…) уже в IV веке до н. э. в Китае он шёл по ведомству отопления и освещения. Длительный период, броское пламя, что не оставляет привычного пепла, тянуло к себе трепетные колени поклонников являлось предметом. Культ со всеми вводными причиндалами и яркими выходящими (…) Состояние газопроводов постоянно контролируется. В этом людям помогают высокотехнологичные «свиньи», которые ползают по трубам в труднодоступных местах. (…) Природный газ – чёрная дыра в бюджете и главный источник коррупции.

Болотные люди добывают синий цветок в топях, в поту — говоришь,
— по крайней мере все 4-е, те что растут над газовой плитой. В заброшенных мобиль… могильниках. От оговорки ржачно. Соревнования на дальность заброса кнопок.
Метан в природе образуется при гниении органических остатков без доступа воздуха. Обычно это явление наблюдается именно в болоте или всё-таки рядом со свежими могилами. Днём разглядеть горящий метан практически невозможно, а вот ночью болотные и трупные огоньки хорошо заметны. Поверье связывает появление синих огоньков с мытарствами неприкаянных душ: грешников, умерших без покаяния, самоубийц и просто людей, застрявших в болоте. Считается, что это горят их души, мучения которых начались ещё прежде страшного суда.

Но с 1924 года заведено (начиная с Франции) ставить «вечные огни» павшим героям…
Традиция «взята на вооружение» ссср-ной машиной пропаганды-идеологии. Память обязана задавать строй, чеканить шаг и равнение в шеренге… Избавлять наш моск от сомнительных партии вопросов.
Там (у синих языков) отдадут салют при вязке галстуков красных, при обмене кольцами (девушки в белом, юноши в черном)… над звездой запутанной компасом, над чем-то схожим с обрубленным лотосом, тот только с работ исправительных, со стройки «беломорканала», с повалки леса… с долгого грузового вагона… («чуть коснёшься ты земли – быть по-моему вели!..»
газовый цветик.

Во рту Янниса. В голове гипса. У ножки железной кровати. Среди Твёрдо\мягких, ватно\железных кругов лада. Алхимия.
О чём говорит, породная флора глубин?
Вряд ли в них слышны команды «на 1-й, 2-й рассссчитайсььь» или «шагом марш!..».
И, «не кричат» со своего места, с открытой площадки, с повсеместных круглых овалов-прорезей для лиц (такие водились в примерных фотосалонах с вензелями, на фоне вулканов, монгольфьеров, оленей…), с разбега!

Как слышишь? Приём?

То, как выловлен цветок
и «его расположение в пространстве (как символическая конфронтация), на более общем уровне говорит о желании Куннелиса порвать с описательным, натуралистическим миром Леонардо да Винчи, морфологический подход которого был призван превратить живопись в искусство пластической подвижности.
(…) Искусство нельзя повернуть вспять, да и к тому же Кунеллис не является художником ностальгии. (…) произведение искусства должно создавать элементы формального языка, которые простираются за пределы личной и случайной трактовки реальной ситуации; это его убеждение, кстати сказать, проявляется в его строгой и точной формуле цветка. (…) ритм гомеровского стиха (…) Создавая свой цветок, …лишил его традиционной формальной гибкости и артистической прелести. Этот отказ привёл к новой форме, которая в своей агрессивной наготе противостоит художественной традиции, и благодаря этой диалектической позиции становится объективно новой реальностью. (…) находил свою форму путём отказа (…) он не допускает театральности в построении своей перспективы. (…) почти вовсе отсутствуют декоративные детали, нет стремительности. Темп замедлен почти до неподвижности. (…) Неустойчивость, изменчивость формы сделались чуть ли не синонимом искусства как такового. И Кунеллис, противоборствуя такому толкованию искусства (а так же традиции Возрождения), создал свой симметричный цветок из стали – тугую форму, а в центре — бесформенное нечто – голубое пламя. (…) Это – след, тень цветка, его общая форма в такой же мере, в какой «Чёрный квадрат» Малевича или его ромбовидные картины представляют собой общие (рядовые) формы. Они соотносятся с традиционным формальным языком, но не идентичны с ним. В своём качестве общих, родовых форм они намекают на возможность формального языка, который не является полностью индивидуальным и который мог бы, таким образом, стать синтетическим. Форма цветка поэтому (…) неизменна. (…) обладает цветом материала, из которого она создана. (…) не является неким моментом в серии возможных вариантов: сама форма, и внешнее выражение её конечны, каноничны, как слово в словаре. Образ, выражающий движение времени, сам по себе в силу необходимости неподвижен. Образы Кунеллиса, даже те, что подаются как «установки», строго фронтальны; они скорее – противопоставление, нежели откровенное вторжение (которое является иной формой пространственного поведения (…) Гефест не изобрёл огонь, но он использовал его с блестящей изобретательностью… Прометей…передал его людям. Он похитил его с Олимпа, возможно, из кузницы (…), и принёс на землю. Взамен он отнял у человека дар предвидения – акт милосердия (…) Дым повисает на деревьях (…) Звери напуганы (…) дымоходы ворвались в эту идиллическую жизнь и стали возвышаться (…) Некоторые работы Кунеллиса похожи на письма… У Уолтера Бенжамина есть замечательная книга, которая называется «Немцы»… сборник писем, написанных в период между 1783-1833 гг.; Лихтемберг, Георг Форстер, Бюхнер, Гельдерлин, Гёте и Ницше. Большая часть… посвящена не обсуждению интеллектуальных или философских проблем, но скорее малозначительным событиям… Это удивительный сборник. Бенджамин издал его под псевдонимом в 1936 г., находясь в ссылке в Швейцарии, как предостережение против развращения мысли, чувств, жизни в нацистской Германии. Эта книга дышит терпимостью и культурой, содержит спокойные размышления (…) И самое интересное, самое впечатляющее в ней – это тон писем… Подобные чувства вызывают у меня и некоторые работы Кунеллиса…в которых художник играет скорее роль наблюдателя (…) между фактом и вымыслом…»

Каждый помнит, как прислонялся носом к стеклу. И белый кружок напротив открытого рта.
Мы дышим.
Даже если автобус уедет навсегда.
Теперь на этом облачке застывшего пара можно сделать «медвежий след» (торец кулака +5-ть отпечатков большого пальца. Вписать что-нибудь коротко. Важное. Типа: «скоро буду!..» или «ЛюблYOU !» . Оживить бабл-спич смайликом. Мы ведь вернёмся. Всегда.
В этом же мультфильме никто никого не преследует. Никто никому ни «нупогодит!». Герой ископаемой анимации, заглядывал в окно избушки. Он то ёжик, то поросёнок. То снаружи, то изнутри. Поочерёдно. Единовременно.
То самое «Любезное дитя, прекрасное Стекло», «…им рождено; огонь его родитель…», «Не огнь ли он Стеклом умел сводить с небес…» в роли скорее бесстрастного арбитра. Примирителя. Посредника дыхания.

«Не изменённый, не улучшенный, а распахнутый мир… – продолжает Аноним, — Задача — бесследно пройти сквозь сущее, как свет проходит через стекло (…) тот кто принесёт нам небо, призван не объяснить и не изменить мир, а принять его (…) быть и не заслонять (…) в отличие от каменщиков, большинство стекольщиков полагает, что человек может принадлежать к их рядам, даже и не подозревая об этом (…)»

Мироздание состоит из бесконечного количества волновых диапозонов или частот. Мы не видим радиоволны и skyfish, не видим многое другое. Ну разве что боковым зрением. Ну разве что от 3-х до 5-ти. Ну разве что при степенной записи вдруг что-то вынырнет-отметится. Случаются исключения.

Чаще видим т.н. «излучающее вещество», которое только отражает волны. На электромагнитный спектр приходится всего 0,005% от общей массы вселенной, а людское око воспринимает вовсе скромную полоску (большинство братьев наших меньших могут видеть большую часть электромагнитного спектра! Известно, что врождённая ли избирательная немость усиливает телепатические способности… ну как минимум Зор…).

Вижу слоёные миры Бёме, Данте, Сведенборга, Андреева, многих безымянных внестанционных смотрителей.
Тонкие. Плотные. Прозрачные (как газ или стекло, почва для разных шагов…).
Спираль с приписками, бесконечная луковица или качан, средь оного детей находят, перенаселённая бонусами «бродилка», линии горизонтов\прибоев полей без края.

Жизнь на подвижной шкале склоняет к кругам, к центробегу наружу? Забортовому журналу назад спиной, по-аквалангистски? Расчерчивает всесторонность школьной рулеткой с изменяемым по ходу «верхом\низом»?
Так ли это, Центр?
Приём…приём!

«Дорогой Яннис.
Я хочу рассказать тебе историю.
Сегодня утром я варил кофе и смотрел в окно. Серый день. Дождь и ветер стучались в дверь.
Можно подумать, что ты на корабле.
Как правило, в этой части Германии погода ясная, и из окна нашей верхней квартиры видны зелёные холмы, окружающие город.
Это то, что я вижу всегда, потому что такова человеческая природа:
наш взор и мысли всегда устремлены к горизонту; пожалуй, одно из свойств, отличающая нас от животных…(…) Ты знаешь, я хотел бы взять интервью у окна.
Обнимаю…»

Да,
< 15 лет, я не пользуюсь газом, как источником обогрева для готовки снедей. Есть электрика. Впереди – солнечные батареи, полезный ветер, другие альтернативные песни. Впереди — разные лики, надвиды, семьи прозрачного. Не запутает свет. Не собьёт с панталыку. И я огню не даю в качестве корма смесь метана, этилмеркаптала и пр., тиолов, одорантов, с душком гнилой капусты, прелого сена, тухлых яиц. >

Огонь свободен иметь разные формы.

Читайте также: Леонид Швец: «Я всем раздам по соловью…» (духопись)

Омелия
Белый цвет у Малевича чуть желтоват оттого,
что за ним скрыта память о золотом сечении.

Оттого в нашей работе такой драматизм
(не говоря уже о напряженьи квадрата),
что цепкой памятью в нас живёт Лаокоон.

Мирское православие Малевича.
Пространство как депутатский запрос бесконечности.
Догма как принцип композиционного построения.
Отшельник сиречь оппозиционер.
Боль как путь к чистоте.
Понятие квадрата очищено от понятия чистилища.

Обретение свободы как исканье действительности
и как поиск границ, отводимых той
или иной
культуре.
Граница метра.
Невыполненье предписаний веры.
Перспективы морали и метрика как
справедливость.
Возвращение народа и изобретенье формы.
Форма как достоинство и как точка
соборности.
Форма как власть и как оппозиция.
Прагматизм как орудие угнетения и как бытие
действительности.
Центр и странничество.
Права на крамолу, на интеллектуальную спесь
ввиду тотального конформизма.
Взаимозависимость воинской мощи и веры, внушаемой формой.
Центральное положение гуманистического текста
в обществе, предпочитающем серийное производство.
Великое философское наследие и плохонькая
история никудышного цвета.
Одухотворённость истиной,
которой о себе заявляет целый народ.
Битва как история.
Наступление как история.
Народ как история.
Ибо, с просветителями заодно,
я защищаю права божественного.
Меланхолия как поставленное на рассмотрение
предложение.
Меланхолия как исторически признанная
тенденция.
Идеология перспективы.
Точка схождения интересов
богов и человеков.
Знание (постольку поскольку оно познаёт)
увеличивает противоречия,
но позвольте тогда, отчего ратаи просвещения
исключают из своего формального опыта
противоречия?
Будем говорить напрямик: Мы великие,
нам положено формально воплотить в жизнь
на маленьком пространстве идею,
но мы-то знаем, что в историческом пространстве
сделать это почти невозможно,
откуда же берётся в нас такая необыкновенная
так что ж внушает нам такую уверенность?
Уверенность?
Уверенность проистекает из давления над нами источника;
я, стало быть, могу быть спокоен.
Идеологически я определён, следовательно
посягаю; но кто меня облекает властью?
Идя напролом сквозь заросли противоречий, по всем закоулкам
Сознание доходит до предела, и
из осознания предела рождается понятие
власти.
Понятие тирании и история
откалиброванной в пространстве точки.
Императив «тирания» как последний аванпост справедливости.
Апология тирании как тот идеал,
от которого просто так не откажешься.

Тотальность как идея бесконечности, как нечто
возвышенное и как некая данность, равных которой нет,
тотальность – есть минимальное расстояние диалога гигантских
размеров.
Пределы ереси есть в каждой вере.
Еретик как прогрессивно настроенный деятель.
Ересь как определённый уровень, на котором ведётся дискуссия.
Наконец наступает минута, когда
еретик не соответствует форме.
Надо признать привлекательность богоисканий,
литаний.
Надо признать, что в разнообразии бытия российских пред-
революционных будней, включая святых паломников и
богоборцев, была невероятная жизнеспособность культуры,
которая, внушая, уверенность, взрастила структурализм и
нехватка которой сегодня так ощутимо заметна.
Из квадрата вышли все чары, вся его притягательность, —
пропал изначальный резон его бытия, и уже недостаточно
одной стилистической точности, безупречности,
чтобы уметь продолжать внушать уверенность.
«В миру быть» не значит быть прагматиком.
Централизм тогда становится свободой, синтезом,
когда в себя включает множества и многое же уступает.
Два разных способа мышления разделяют бездны,
холмы и океаны.
Я отстаиваю, в основных положениях, собственную логику.
Единственным приемлемым мостком, точкой сближения
может быть язык.
Конкретный от начала до конца в работе.
Крайность как повод к обсуждению.
Всё это говориться для того, чтобы заметить,
Утверждения Дональда Джадда в его работе,
не смотря на то, что там
во многом мы сходимся,
грешат извечным для иных американских художников пороком:
ибо если мы пытаемся объяснить почему
данная (какая-нибудь) форма подлинна –
без таких понятий как народность и история –
прочтение работ остаётся, с формальной точки зрения,
не более чем выхолощенной констатацией
технических приёмов, метрик.
Это отнюдь не исключает, что тот или иной художественный опыт
мог иметь благородное происхождение,
мог благородно утвердиться,
и внезапно кануть в вечность.

На титульном фото: Яннис Кунеллис, фоторабота Клаудио Абате, 1970 / Jannis Kounellis, poto by Claudio Abate, 1970

В оформлении использованы фотографии: Клаудио Абате, Паоло Муссат, Миммо Иодиче / photos by Claudio Abate, Paolo Mussat, Mimmo Iodice

notes
[1] Яннис Кунеллис (греч. Γιάννης Κουνέλλης / итал. Jannis Kounellis; 23 марта 1936, Пирей, Греция — 16 февраля 2017, Рим, Италия) родился в портовом городке Пирее, неподалеку от Афин. С 1956 года живет в Риме. Преподавал в Дюссельдорфе. Мастерские в Нью-Йорке и др. городах. С 1960 года выставляется в галереях и музеях всего мира. Во второй половине 60-х годов, в период «студенческой», «психоделической», «цветочной», «сексуальной» революций. Яннис Кунеллис один из основателей и главных представителей итальянского направления «Arte povera» («Бедное искусство»). Термин был «изобретён» Жермано Челантом и объединял творцов, которые пользовались простыми материалами, для создания антиэлитарного, но по-сути глубокого и наполненного слоями многоуровневого считывания искусства. Языковой приём заключался в «убирании, изъятии, сведению к минимуму, обеднению знаков, доведению их до точки каления, до архетипа». К концу 1960-х годов в ряду элементов, которые Кунеллис использовал для композиций своего стиля «фрагментарного и эфемерного», находились камень, дерево, буквы, шерсть, сталь, свинец, цифры, золото, огонь, фрагменты статуй классической скульптуры, а так же звук, звук, запах, интуиция, совесть, память, предвидение… Принимая Природу материалов и явлений, избегая прямого произвола и диктата по отношению к объектам\субъектам пространства, в 1963 году художник начинает использовать «живые», природные, найденные объекты (founded objects). В конце 60-х Кунеллис стал «подключать» живых животных. Одна из его самых известных работ включала 11\12 лошадей, попросту выставленных в галерее. Они смотрели на зрителей, били копытом, потели, фыркали, происходили… Кунеллис не только использовал существующую чистую, незамутнённую излишними импульсами, «стерильную» обстановку экспо-пространства, ситуацию «чистого листка», но сделал искусство некой внимательной и дышащей сущностью. Повлиял на многих художников современности. В работах, например, Эдсона Шагаса (беспризорные объекты столицы Луанды, ставшие после приручения кадрами «Энциклопедического города», удостоенного главной награды биеннале — Золотого льва за лучший национальный павильон), прослеживаются явные влияния в бережном отношении к среде восприятия и взаимодействия.

193.

Я вышел юношей один
В глухую ночь,
Покрытый до земли
Тугими волосами.
Кругом стояла ночь,
И было одиноко,
Хотелося друзей,
Хотелося себя.
Я волосы зажег,
Бросался лоскутами, кольцами
И зажигал кр<угом> себя <нрзб>,
Зажег поля, деревья —
И стало веселей.
Горело Хлебникова поле,
И огненное Я пылало в темноте.
Теперь я ухожу,
Зажегши волосами,
И вместо Я
Стояло — Мы!
Иди, варяг суровый Нансен,
Неси закон и честь.

Начало 1922?

***

В полночь я заметил на своей простыне черного и
твердого,
величиной с клопа
в красной бахроме ножек.
Прижег его спичкой. А он, потолстел без ожога, как
повернутая дном железная бутылка…
Я подумал: мало было огня?…
Но ведь для такого — спичка как бревно!…
Пришедшие мои друзья набросали на него щепок
бумаги с керосином — и подожгли…
Когда дым рассеялся — мы заметили зверька,
сидящего в углу кровати
в позе Будды (ростом с 1/4 аршина)
И, как би—ба—бо ехидно улыбающегося.
Поняв, что это ОСОБОЕ существо,
я отправился за спиртом в аптеку
а тем временем
приятели ввертели ему окурками в живот
пепельницу.
Топтали каблуками, били по щекам, поджаривали уши,
а кто-то накаливал спинку кровати на свечке.
Вернувшись, я спросил:
— Ну как?
В темноте тихо ответили:
— Все уже кончено!
— Сожгли?
— Нет, сам застрелился…
ПОТОМУ ЧТО, сказал он,
В ОГНЕ Я УЗНАЛ НЕЧТО ЛУЧШЕЕ!

(1922)

***

он надевает каску и щит и шепчет: «огонь»
Г. Р.

кто стоит в огне
тот сам
станет огнём

кто сам
стал огнем
тому
не страшен
огонь

утро
вставай

за тех
кто превратился
в огонь

кто на рассвете
бросит к твоим ногам
чёрные жала

вырванные
у смерти
tags

Сентябрьские огни читать онлайн Карлос Руис Сафон (Страница 18)

— Ты не Ханна, — сказала Ирен слабым голосом.

Тень ударила ее по лицу и рассекла когтем щеку. Капли крови, выступившие из ранки, тотчас были поглощены Тенью, словно втянутые сильным потоком воздуха. Ирен замутило. Тень взмахнула лапой: перед глазами девочки мелькнули длинные пальцы с остро заточенными когтями, и монстр надвинулся на нее.

Оглушенный ударом Исмаэль, поднимаясь, услышал хриплое злобное шипение. В центре комнаты Тень вцепилась в Ирен и приготовилась ее уничтожить. Юноша с криком бросился на глыбу мрака. Его тело прошло сквозь нее, и Тень рассыпалась на тысячи мелких капель, выпавших дождем жидкого угля. Исмаэль поднял Ирен и оттащил ее за пределы досягаемости Тени. Коснувшись пола, черные капли слились воедино и взметнулись вверх, образовав воронку смерча. Вихрь подхватил и закружил мебель в комнате: предметы обстановки полетели в стены и окна, превратившись в смертельные снаряды.

Ирен с Исмаэлем распластались на полу. Письменный стол угодил в стеклянную витрину и разнес ее в пыль. Исмаэль скорчился над Ирен, прикрывая ее от осколков. Когда он отважился поднять голову, вихрь мрака отвердевал. Развернулись два гигантских крыла, и вновь появилась Тень, став больше и сильнее, чем прежде. Она подняла руку и раскрыла ладонь. Над нею обозначились во мраке глаза и губы.

Исмаэль достал свой верный нож и угрожающе выставил клинок, толкнув Ирен себе за спину. Тень вытянулась во весь рост и направилась к ребятам. Ее лапа сграбастала лезвие ножа. Исмаэль ощутил, как ледяная волна поднимается от пальцев к локтю и парализует плечо.

Оружие упало на пол, и Тень обволокла юношу. Ирен пыталась схватить его и удержать, но не сумела. Тень потащила Исмаэля к камину.

И в этот момент дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился Лазарус Жан.
Рассеянный свет, исходивший из леса, отражался в ветровом стекле машины жандармерии, возглавлявшей кортеж. За ней по шоссе вдоль Английского пляжа стремительно неслись автомобиль доктора Жиро и «скорая помощь», вызванная из Ла-Рошели.

Дориан, сидевший рядом с комиссаром Анри Форе, первым заметил золотистое сияние, пробивавшееся из-за деревьев. За лесом угадывался силуэт Кравенмора — гигантской призрачной карусели, тонувшей в тумане.

Комиссар нахмурился, наблюдая явление, какого не видел ни разу за пятьдесят два года жизни в городке.

— Скорее! — взмолился Дориан.

Комиссар покосился на мальчика и, прибавив скорость, задался вопросом, есть ли в истории о несчастном случае хоть доля истины.

— Может, ты нам не все рассказал?

Дориан не ответил, неподвижно уставившись вперед.

Комиссар дал полный газ.
Тень обернулась и, увидев Лазаруса, выпустила Исмаэля из рук, как ненужный предмет. Юноша сильно ударился об пол и приглушенно вскрикнул от боли. Ирен бросилась ему на помощь.

— Забирай его отсюда, — велел Лазарус, медленно наступая на Тень, которая пятилась от него.

Плечо пронзила острая боль, и юноша застонал.

— Ты цел? — спросила девочка.

Исмаэль пробормотал нечто невразумительное, но кивнул и встал. Лазарус бросил на ребят непроницаемый взгляд.

— Поднимите ее и уходите отсюда, — сказал он.

Тень шипела перед ним, словно разъяренная змея. Вдруг она метнулась к стене, и портрет поглотил ее снова.

— Я сказал, уходите отсюда! — закричал Лазарус.

Исмаэль с Ирен подхватили Симону и повлекли ее к порогу. Перед тем как покинуть комнату, Ирен повернулась посмотреть на Лазаруса. Кукольник приблизился к ложу под балдахином и раздвинул занавеси с бесконечной нежностью. За пологом обозначились очертания женского тела.

— Подожди… — прошептала Ирен. Сердце у нее сжималось.

Там, на постели, наверняка лежала Альма. Девочка вздрогнула, заметив слезы на щеках Лазаруса. Кукольник обнял Альму. Никогда в жизни Ирен не видела, чтобы кто-то обнимал другого человека так бережно. Выражение лица, каждое движение Лазаруса были исполнены любви и трепетной ласки, источником которых может служить лишь глубокое и чистое благоговение. Руки Альмы тоже обняли его, и на один волшебный миг они застыли, слившись в объятии в темноте, и казалось, находились далеко-далеко от этого мира. Неизвестно почему, Ирен захотелось плакать, но новое видение, кошмарное и угрожающее, моментально осушило слезы.

Пятно мрака, извиваясь, ползло от картины к ложу. Девочку охватил ужас.

— Лазарус, осторожно!

Кукольник повернул голову и спокойно наблюдал, как Тень воздвигается перед ним, рыча от ярости. Мгновение Лазарус бесстрашно смотрел в лицо злобной твари. Потом он перевел взгляд на молодых людей. Его глаза словно пытались донести до них послание, которое им не удавалось расшифровать. Внезапно Ирен догадалась, что задумал сделать Лазарус.

— Нет! — закричала она, вырываясь из рук Исмаэля.

Кукольник шагнул к Тени.

— Ты не отнимешь ее снова…

Тень занесла лапу, собираясь ударить хозяина. Лазарус сунул руку в карман пиджака и достал блестящий предмет. Револьвер.

Смех тени прокатился под сводами комнаты, как вой гиены.

Лазарус нажал на курок. Исмаэль смотрел на хозяина Кравенмора, не в силах уловить смысл происходящего. Кукольник слабо улыбнулся юноше, и револьвер выскользнул у него из пальцев. На груди Лазаруса расплывалось темное пятно. Кровь.

Тень испустила вопль, от которого содрогнулся весь дом. Вопль животного ужаса.

— О Боже! — простонала Ирен.

Исмаэль подбежал, чтобы помочь раненому, но Лазарус поднял руку, останавливая его.

— Нет. Оставьте меня с ней. И уходите… — с трудом произнес он. Из уголка его рта вытекла струйка крови.

Исмаэль поддержал Лазаруса и довел до кровати. Приблизившись к ложу, он увидел бледное печальное лицо, и это зрелище сразило его, как удар кинжала. Перед ним была Альма Мальтис. Ее скорбные глаза смотрели на него застывшим взглядом, погруженные в сон, от которого человеку не дано пробудиться.

На постели лежал робот.

Целых двадцать лет Лазарус жил с механической куклой в память о любимой женщине, которую Тень отняла у него.

Исмаэль, глубоко потрясенный, отступил на шаг. Лазарус посмотрел на него с мольбой.

— Оставь меня с ней наедине… пожалуйста.

— Но… Она всего лишь… — начал Исмаэль.

— Она — это все, что у меня есть…

И тогда юноша понял, почему так и не нашли тело женщины, утонувшей у берегов островка с маяком. Лазарус спас его из воды и вернул к жизни — жизни несуществующей, механической. Не в силах вынести одиночество и потерю жены, он создал ее подобие, печальный фантом, с которым разделил двадцать лет жизни. И, глядя в глаза, исполненные мукой, Исмаэль понял также, что в глубине сердца Лазаруса незримо, но Александра Альма Мальтис продолжала жить.

Кукольник в последний раз с болью посмотрел на юношу. Исмаэль медленно поклонился и вернулся к Ирен. Девочка испугалась — выражение его побелевшего лица было таким, будто он встретился лицом к лицу со смертью.

— Что…

— Уходим отсюда. Немедленно, — прервал ее Исмаэль.

— Но…

— Я сказал, мы уходим!

Вдвоем ребята вытащили Симону в коридор. Дверь с силой захлопнулась за ними, замуровав Лазаруса в спальне. Ирен с Исмаэлем торопились, как могли. Они проделали длинный путь по галерее до площадки главной лестницы, пытаясь не слушать нечеловеческий вой, доносившийся из-за двери той комнаты. Это звучал голос Тени.
Лазарус Жан поднялся с постели и, пошатываясь, встал напротив призрака. Тень взирала на него с отчаянием. Крошечное отверстие, проделанное пулей, увеличивалось с каждой секундой, уничтожая ее. Тень снова прыгнула к стене, чтобы найти убежище в картине, но на сей раз Лазарус выхватил из камина горящее полено и поджег портрет.

Огонь пробежал по холсту, словно рябь по поверхности озера. Тень взвыла. В сумраке библиотеки страницы старинного фолианта начали истекать кровью, а потом вспыхнули.

Лазарус побрел обратно к ложу. Но Тень, охваченная гневом и пламенем, бросилась за ним, оставляя за собой шлейф огня. Занавеси балдахина занялись мгновенно, языки пламени взметнулись к потолку и распространились по полу, яростно пожирая все на своем пути. За несколько секунд спальня превратилась в адское пекло.

Пламя вырвалось из окна, и от жара вылетели немногие уцелевшие стекла. Возникла тяга — огонь поглощал ночной воздух с ненасытной алчностью. Дверь комнаты, объятая пламенем, вывалилась в коридор, и медленно, но необратимо пожар, словно эпидемия чумы, охватил весь дом.

Ступая среди огня, Лазарус вынул флакон, в котором Тень обитала много лет, и высоко поднял его. Издав вопль отчаяния, Тень спряталась в сосуд. Хрустальные стенки тотчас покрылись заиндевелым кружевом. Лазарус заткнул флакон пробкой и, посмотрев на него в последний раз, бросил в огонь. Флакон разлетелся на тысячу кусков. Как утратившее силу проклятие, Тень прекратила существование. А вслед за этим Лазарус почувствовал, как жизнь покидает его, медленно вытекая из смертельной раны.
Когда Ирен с Исмаэлем показались в проеме портала с бесчувственной Симоной на руках, огонь уже бился в окнах третьего этажа. Не прошло и нескольких секунд, как витражи стали взрываться один за другим, обрушив на сад ураган расплавленного стекла. Ребята бежали до опушки леса и, лишь оказавшись под спасительной сенью деревьев, остановились, чтобы оглянуться назад.

Кравенмор пылал.

13. Сентябрьские огни

Одно за другим изумительные создания, обитатели вселенной Лазаруса Жана, погибли в огне пожара в ту ночь 1937 года. Стрелки стекли с циферблата говорящих часов струйками расплавленного свинца. Балерины и оркестры, волшебники, ведьмы и шахматисты — неполный список чудес, которым не суждено было увидеть завтрашний день. Пламя не пощадило ничего. Этаж за этажом, комната за комнатой, дух разрушения навсегда стер с лица земли все, что было в этом доме прекрасного и ужасного.

Сокровища фантазии и плоды воображения, создававшиеся десятки лет, исчезли как дым, оставив по себе лишь горстку пепла. В одном из уголков разверзшегося ада только огонь был свидетелем, как пылали фотографии и вырезки, которые бережно хранил Лазарус Жан. И пока полицейские машины прибывали к месту грандиозного пожара, что зажег зарю среди ночи, глаза несчастного ребенка закрылись навсегда в комнате, где никогда не было и уже не будет игрушек.

Исмаэль до конца дней запомнит последние минуты жизни Лазаруса и его спутницы. У него перед глазами стояла картина, как Лазарус целует любимую в лоб. Юноша дал себе тогда клятву, что сохранит секрет кукольника до самой могилы.
В свете занимавшегося дня стали видны облака пепла, плывшие к горизонту над окрашенной багрянцем лагуной. Постепенно, по мере того как рассвет рассеивал туманную дымку над Английским пляжем, над кронами деревьев, за лесом, выступали руины Кравенмора. Витые столбы сизого дыма подпирали небо, прокладывая в облаках черные бархатные колеи — тропинки, которые пересекали разве что стаи птиц, летевшие на запад.

Сумеречная завеса ночи не спешила отступать, и золотисто-красная дымка, застилавшая вдали островок маяка, расходилась белыми перьями, которые подхватывал и уносил утренний бриз.

Ирен с Исмаэлем сидели на белой пелене песка, на полпути в никуда, и наблюдали, как истекают последние минуты долгой ночи лета 1937 года. Молча взявшись за руки, они дождались, когда первые бледно-розовые проблески солнца, пробившиеся сквозь облака, выстлали сверкающим жемчугом дорожку в отрытое море. Башня маяка выступила из тумана, темная и одинокая. Легкая улыбка тронула губы Ирен. Она поняла, что зарницы, которые местные жители видели во мгле, погасли навсегда. Сентябрьские огни ушли на рассвете.

Больше ничего, даже воспоминания о событиях того горестного лета, не могло удержать неприкаянную душу Альмы Мальтис, заблудившуюся во времени. Пустив свои мысли плыть по воле волн, Ирен посмотрела на Исмаэля. Глаза ее щипало от слез, но девочка не собиралась их проливать.

— Пойдем домой, — сказал он.

Ирен кивнула, и вместе они побрели по берегу назад, в Дом-на-Мысе. По дороге девочка думала лишь об одном: в мире света и тени каждый человек должен найти свой собственный путь.

Намного позже, когда Симона пересказала им исповедь Тени, подлинную историю Лазаруса Жана и Альмы Мальтис, все части головоломки встали на свои места. Однако тот факт, что они получили возможность понять, что же произошло в действительности, уже никак не мог изменить ход истории. Проклятие преследовало Лазаруса Жана с детства и до самой смерти. И смерть была для него единственным выходом, что он сам понял в последний момент. Ему не оставалось больше ничего, кроме как отправиться в последний путь и воссоединиться с Альмой там, где над ним уже не были властны ни Тень, ни злые чары неведомого императора теней, скрывавшегося под именем Даниэля Хоффмана. Даже он, со всем своим могуществом и коварством, не мог порвать связующую нить между ним и Альмой, простиравшуюся за пределы жизни и смерти.
. ..
26 мая 1947 года, Париж.
Дорогой Исмаэль!

Прошло много времени с тех пор, как я писала тебе в последний раз. Очень много. Наконец, около недели назад, свершилось чудо. Все письма, которые ты столько лет посылал на мой прежний адрес, нашли меня благодаря доброте нашей соседки. Бедной женщине почти девяносто лет! Она все эти годы хранила твои письма, надеясь, что однажды за ними кто-нибудь придет.

Я читала их, перечитывала и читала снова досыта. Я сберегу их как самое ценное из сокровищ. Причины моего молчания и долгого отсутствия мне трудно объяснить. Особенно тебе, Исмаэль. Особенно тебе.

Разве могли представить двое детей, сидевшие на пляже в то утро, когда тень Лазаруса Жана сгинула навсегда, что над миром нависла тень гораздо страшнее. Тень ненависти. Наверное, мы все не раз вспоминали о Даниэле Хоффмане и его «работе» в Берлине.

Потеряв связь с тобой в ужасные годы войны, я написала сотни писем, которые так и не дошли к тебе. Мне до сих пор интересно, куда они подевались, где нашли пристанища все слова и мысли, которыми мне было важно с тобой поделиться. Я хочу, чтобы ты знал: в течение всех этих мрачных лет память о тебе, воспоминания о лете, проведенном в Голубой лагуне, являлись для меня светочем, источником жизни, силой, помогавшей выживать день за днем.

Наверное, ты знаешь, что Дориан пошел в армию добровольцем и отслужил два года на севере Африки. Брат вернулся с кучей медалей — дурацких жестянок — и ранением, из-за которого он будет теперь хромать до конца дней. Но ему повезло. Он вернулся. Тебя наверняка обрадует, что он нашел наконец работу в кабинете картографии торгового флота. В редкие минуты, когда его оставляет в покое Мишель, невеста (видел бы ты ее…), он путешествует с компасом по всему миру от полюса до полюса.

Что я могу сказать о Симоне. Я завидую ее стойкости и цельности, спасавшей нас столько раз. Военные годы были для нее тяжелыми, возможно, тяжелее, чем для всех нас. Она никогда не заговаривает об этом, но когда я вижу, как она молча сидит у окна и смотрит на прохожих, я спрашиваю себя: о нем она думает? Она не любит выходить из дома и проводит много времени в одиночестве, за чтением. У меня ощущение, будто она перешла через мост, до которого я не знаю, как добраться… Иногда я застаю ее со старыми фотографиями отца, в слезах.

Что касается меня, со мной все хорошо. Месяц назад я уволилась из госпиталя Сен-Бернар, где работала последние несколько лет. Его собираются снести. Надеюсь, что со старым зданием исчезнут также и воспоминания об ужасе и страданиях, которых я навидалась там в годы войны. Думаю, я тоже изменилась, Исмаэль. Что-то произошло внутри меня.

Я видела вещи, которые по всем мыслимым и немыслимым законам не должны происходить… В мире есть тени, Исмаэль. Тени намного хуже, чем призраки, с которыми мы сражались в памятную ночь в Кравенморе. Тени, на фоне которых забавы Даниэля Хоффмана покажутся всего лишь детской игрой. Тени, которые вырастают в душе каждого из нас.

Порой я радуюсь, что папы нет с нами и он не может их увидеть. Но ты еще подумаешь, что я утратила вкус к жизни. Ничего подобного. Как только я прочитала твое последнее письмо, сердце у меня вздрогнуло. Будто солнце выглянуло после десяти лет пасмурных дождливых дней. Я снова побывала на Английском пляже, острове маяка и снова рассекала воды лагуны на «Кеанеос». То время навсегда останется самым счастливым в моей жизни.

Признаюсь тебе по секрету. Много раз, зимними ночами в войну, когда в темноте звучали крики и выстрелы, я мысленно снова уносилась далеко. Я возвращалась к тебе и лелеяла воспоминания о часах и минутах, которые мы провели вместе на острове маяка. Хорошо бы мы никогда оттуда не уезжали. Хорошо бы тот день никогда не кончался.

Вероятно, тебя интересует, замужем ли я. Отвечаю — нет. Я не испытывала недостатка в поклонниках, ты не думай. Я все еще девушка, которая пользуется успехом. Были и женихи. Они приходили и уходили. В военную пору очень трудно оставаться в одиночестве. Я не такая сильная, как Симона. Но ничего серьезного. Я поняла, что одиночество порой — это путь к покою. А я месяцами не желала ничего иного, кроме покоя.

Вот и все. Или ничего. Как передать тебе, что я чувствовала, о чем думала все эти годы? Я предпочла бы забыть о них, как по мановению руки. Я хотела бы, чтобы последним из сохранившихся у меня воспоминаний остался рассвет, который мы встретили на пляже, а все, что произошло потом, превратилось бы в кошмарный сон, не более. Я хотела бы вновь стать девочкой пятнадцати лет и ничего не знать об окружающем меня мире, но это невозможно.

Я больше не хочу писать. Я хочу, чтобы в следующий раз мы говорили с тобой, глядя друг другу в глаза.

Через неделю Симона уедет на пару месяцев к сестре в Экс-ан-Прованс. В тот же день я отправлюсь на Аустерлицкий вокзал и сяду на поезд до Нормандии, как и десять лет назад. Не сомневаюсь, ты меня встретишь, и я узнаю тебя в толпе. Я узнала бы тебя и через тысячу лет. Я давно это поняла.

Вечность назад — в самые тягостные дни войны — мне приснился сон. Мне снилось, будто я снова иду с тобой по Английскому пляжу. Садится солнце, и остров маяка едва виден во мгле. Все как и прежде: Дом-на-Мысе, лагуна… И даже руины Кравенмора за лесом. Только мы с тобой изменились. Мы состарились. Ты больше не можешь ходить в море, а у меня волосы сделались седыми, как снег. Но мы вместе.

С тех пор я твердо знала, что рано или поздно, не важно когда, наступит и наше время. И далеко-далеко сентябрьские огни вспыхнут для нас, и на этот раз никакие тени не встанут у нас на пути.

Отныне и навсегда.

Тень городов | sasha
ТЕНЬ ГОРОДОВ

I

Ветер треплет длинные волосы

Падает тень на зеркала

Песня опоздавшего голоса

Где ты так долго была

Где ты так долго была

Где ты так долго была

На стене висит телеграмма

Снизу подпись: вчерашний рассвет

То, что уходит с ветрами

Оставляет солнечный свет

Люди – прохожие дорожных узлов

Взвоют стаей диких голодных волков

Брызги куда-то ушедшей волны

Окрасят бесцветной   краской тень городов

Скоро в этих окнах погаснет свет

Я знаю этот рассвет

Уходя, оставит лишь миф

О том, что я все-таки жив

Скоро эти птицы белою стаей

Оглянувшись, полетят туда

Где им не дадут умереть

Где они не смогут сгореть

Где они не смогут сгореть

II

Улица встречает затмение

Гаснет свеча под напором глаз

Будущее поколение

Издали смотрит на нас

Небо изорвано звездами

Хочет оставить автограф луна

Город, еще не созданный

Ищет осколки сна

Люди – цари бесполезных домов

Выйдут на свет из перекрестка углов

Солнце жившей когда-то страны

Окрасит бесцветной   краской тень городов

(Укроет колючей проволокой тень городов)

Скоро в этих окнах погаснет свет

Я знаю этот рассвет

Уходя, оставит лишь миф

О том, что я все-таки жив

Скоро эти птицы белою стаей

Оглянувшись, полетят туда

Где им не дадут умереть

Где они не смогут сгореть

III

Ветер треплет длинные волосы

Капает время осколками льдов

Песня опоздавшего голоса

Укрывает тень городов

Тень городов, тень городов

Вопрос: Почему у огня нет тени?
Ответить на вопрос
Подобные вопросы

Как пламя меняет цвет

Есть ли у света мас

У света нет тени

У какого мифического существа нет тени

У вампиров есть тень

У вампиров есть тень

тень преломление

То, что не имеет тени

Почему у дыма есть тень

Отбрасывают ли Земля и Луна тень

Что такое олень с крыльями calle

Что такое темная спея

Почему вы можете видеть тепло в ИИ

Почему у тепла есть тень

Почему тень черная

Может ли тень иметь тень

Почему огонь называется ель

Автор вопроса: Джозеф Вашингтон Дата: создано: 22 января 2022
3
3
Как пламя меняет цвет

Ответил: Джейкоб Рассел Дата: создано: 25 января 2022

Любой элемент, помещенный в пламя, изменит свой цвет.

…

Цвет излучаемого света зависит от энергии излучаемых фотонов, которая, в свою очередь, определяется энергией, необходимой для перемещения электронов с одной орбиты на другую..

Вопрос задан: Гарольд Мартин Дата: создано : 11 января 2021

Имеет ли свет массу? … Тогда ответ однозначно «нет»: фотон — безмассовая частица.Согласно теории у него есть энергия и импульс, но нет массы, и это подтверждается экспериментом в строгих пределах.

Автор вопроса: Филип Миллер Дата: создано: 24 февраля 2021 г.

Есть ли у света тень?

Ответил: Бернард Симмонс Дата: создано: 27 февраля 2021 г. Свет — это поток частиц, называемых фотонами, которые представляют собой небольшие пакеты энергии (квантов), а энергия не может отбрасывать тень.

Автор вопроса: Чарльз Браун Дата: создано: 01 ноября 2021 г.

Какое мифическое существо не имеет тени

Ответил: Дональд Ричардсон Дата: создано: 04 ноября 2021 г. тени не хватает души. Так описывались и феи, и вампиры. Конечно, поскольку вампиры не выдерживают солнечного света, подсказкой становится их отсутствие отражения в зеркалах.

Автор вопроса: Чейз Ховард Дата: создано: 25 января 2022 г.

Есть ли у вампиров тень

Ответил: Грэм Купер Дата: создано: 27 января 2022 г. для отражения вампиров, когда их кладут лицом наружу на дверь (в некоторых культурах вампиры не имеют отражения и иногда не отбрасывают тень, возможно, как проявление отсутствия у вампира души).

Автор вопроса: Коди Хейс Дата: создано: 13 июля 2021 г.

Является ли тень преломлением

Ответил: Малкольм Санчес Дата: создано: 14 июля 2021 г.

Преломление. Свет, падающий на объект, проходит сквозь него, но направление света изгибается объектом. Если направление достаточно искривлено, свет, проходящий через объект, будет отклоняться от направленного вперед луча. В результате на луче появится темное пятно; тень.

Автор вопроса: Кертис Кук Дата: создано: 19 августа 2021 г.

То, что не имеет тени

Ответил: Ксавье Келли Дата: создано: 20 августа 2021 г. полностью прозрачен для видимого света.

Автор вопроса: Джейден Лопес Дата: создано: 13 декабря 2021 г.

Почему у дыма есть тень

Ответил: Генри Бейли Дата: создано: 14 декабря 2021 г. дым делает? огонь или пламя само излучает свет. … Как и в большинстве случаев, он не отбрасывает тень, потому что он излучает очень много света. Он может отбрасывать тень только тогда, когда за ним находится более яркий источник.

Автор вопроса: Джеймс Ли Дата: создано: 02 января 2022 г.

Отбрасывают ли Земля и Луна тени

Ответил: Ян Харрис Дата: создано: 04 января 2022 г. Солнце, оно находится между Солнцем и Луной.Когда это происходит, Земля отбрасывает темную тень на Луну. Это известно как затмение Луны или лунное затмение.

Автор вопроса: Девин Ривера Дата: создано: 16 января 2022 г.

Как называется крылатый олень

Ответил: Иисус Джеймс Дата: создано: 18 января 2022 г. крылатый олень. Однако крылатого оленя можно найти в британской геральдике, средневековом и готическом искусстве. Описание. Эти интересные существа описываются как имеющие голову и ноги оленя с птичьим телом и крыльями.

Автор вопроса: Эндрю Росс Дата: создано: 21 февраля 2021 г.

Что такое темная скорость

Ответил: Норман Фостер Дата: создано: 22 февраля 2021 г.

Тьма движется со скоростью света. Точнее, тьма не существует сама по себе как уникальная физическая сущность, а является просто отсутствием света.

Автор вопроса: Алекс Гарсия Дата: создано: 07 мая 2021 г.

Почему вы можете видеть тепло в воздухе

Ответил: Луи Батлер Дата: создано: 08 мая 2021 г.

Разница температур постоянно меняется, и границы между теплым и холодным воздухом перемещаются по мере подъема тепла, поэтому световые лучи не всегда преломляются в одинаковой степени или в одном и том же месте.Визуальный эффект этого непредсказуемого изгиба выглядит как волны, исходящие от горячего объекта.

Автор вопроса: Адриан Ли Дата: создано: 26 ноября 2021 г.

Почему у тепла есть тень

Ответил: Джейк Сандерс Дата: создано: 27 ноября 2021 г. различные формы, в том числе инфракрасное излучение, которое является частью электромагнитного спектра, подобно видимому свету. Таким образом, эта форма тепла может блокироваться объектами, создавая тень.

Автор вопроса: Роберт Скотт Дата: создано: 16 сентября 2021 г.

Почему тень черная

Ответил: Коннор Кокс Дата: создано: 16 сентября 2021 г. зеленая лампочка, оставляющая синюю тень; в другом месте он блокирует свет синей лампочки, оставляя зеленую тень. Когда вы приближаете объект к экрану, тени перекрываются, оставляя очень темную (черную) тень там, где объект блокирует оба источника света.

Автор вопроса: Уильям Томас Дата: создано: 17 апреля 2021 г.

Может ли тень иметь тень

Ответил: Леонарс Льюис Дата: создано: 20 апреля 2021 г. две части, т. Вы также можете получить две отдельные тени от одного источника света, если у вас есть два разных объекта для их создания. Но нет, если у вас есть только один источник света и один объект, вы не сможете получить больше одной отдельной тени. пс.

Автор вопроса: Освальд Уокер Дата: создано: 16 февраля 2021 г.

Почему огонь называется огнем

Ответил: Джесси Хилл Дата: создано: 19 февраля 2021 г. процесс горения с выделением тепла, света и различных продуктов реакции.… В определенный момент реакции горения, называемый точкой воспламенения, возникает пламя. Пламя – это видимая часть огня.

Сара Тисдейл — Пламя и Тень

Пламя и тень
Сара Тисдейл Кому Э.

«Recois la flamme ou l’ombre
De tous mes jours.»

[1920]

Часть I

Синие иглы

Сколько миллионов апреля пришло

Прежде чем я узнал

Какой белой может быть ветка вишни,

Кровать лука, какая голубая!

И много танцующего апреля

Когда со мной покончено,

Поднимет синее пламя цветка

И белое пламя дерева.

О, тогда сожги меня своей красотой,

Ой больно мне, дерево и цветок,

Чтобы в конце концов смерть не попыталась взять

Даже этот сверкающий час.

О, потрясенные цветы, О, мерцающие деревья,

О залитая солнцем белизна и синева,

Ранил меня, что я сквозь бесконечный сон,

Может нести твой шрам.

Звезды

Один в ночи

На темном холме

С соснами вокруг меня

Острый и негромкий,

И небо, полное звезд

Над моей головой,

Белый и топаз

И туманно-красный;

Мириады с избиением

Огненные сердца

Эоны

Не раздражает и не утомляет;

Под куполом небес

Как большой холм,

Я смотрю, как они маршируют

Статный и спокойный,

И я знаю, что я

Имею честь быть

Свидетель

Такого величия.

Что мне?

Какое мне дело, в мечтах и томлении весны,

Что мне мои песни вообще не показывают?

Ибо они аромат, а я кремень и огонь,

Я ответ, они только призыв.

Но какое мне дело, ведь любовь так скоро закончится,

Пусть мое сердце скажет свое слово, а мой разум бездействует,

Ибо мой разум достаточно горд и силен, чтобы молчать,

Мои песни пишет мое сердце, а не я.

Луговые жаворонки

В серебряном свете после бури,

Под капающими ветвями ярко-новой зелени,

Я иду по низкой тропинке, чтобы послушать жаворонков

Одинокая и великодушная, как будто я королева.

Чего мне бояться в жизни или смерти

Кто знал три вещи: поцелуй в ночи,

Белая летящая радость, когда рождается песня,

И луговые жаворонки свистят в серебристом свете.

Коряги

Мои предки дали мне

Потрясенное пламя моего духа,

Форма рук, биение сердца,

Буквы моего имени.

Но это были мои любовники,

И не мои спящие сиры,

Кто дал пламени переменчивый

И радужные огни;

Как горят коряги

Изучил свое драгоценное пламя

Из голубого великолепия моря

Цветных ночей и дней.

Я любил часы в море»

Я любил часы на море, серые города,

Хрупкий секрет цветка,

Музыка, сочинение стихотворения

Это дало мне рай на час;

Первые звезды над снежным холмом,

Голоса людей добрых и мудрых,

И великий взгляд любви, давно скрытый,

Найдено наконец в глаза.

Я очень любил и был глубоко любим —

О, когда огонь моего духа догорает,

Оставь мне тьму и тишину,

Я буду уставшим и буду рад идти.

Августовское восхождение луны

Солнце зашло, а луна пришла
Над голубыми холмами Коннектикута;
Запад был розовым, восток румянился,
И над моей головой пронеслись ласточки
Так и эдак, с изменчивой волей.
Я слышал их твиттер и смотрел, как они прыгают
То вместе, то порознь
Как темные лепестки, слетевшие с дерева;
Клены топчутся на западе
Были черными и статными и полными покоя,
И выросла туманная оранжевая луна
И медленно превратился в желтое золото
Пока холмы потемнели, сгиб за сгиб
В более глубокий синий цвет, чем может удержать цветок.
Я пошел вниз по склону, а потом
Я забыл пути людей,
Для ночных ароматов, пьянящих, влажных и прохладных
Пробудил во мне экстаз
На краю сияющего пруда.
О красавица, из многих чаш
Ты сделал меня пьяным и диким
С тех пор, как я был ребенком,
Но когда я был так уверен, как сейчас
Что никакая горечь не может согнуться
И без печали целиком поклонись
Тот, кто любит тебя до конца?
И хотя я должен отдышаться
И смех мой до смерти,
И мои глаза, через которые пришла радость,
И сердце мое, зыбкое пламя;
Если все должны оставить меня и вернуться
По слепой и страшной тропе
Чтоб можно было сделать заново,
Слияние с более интенсивным огнем,
Что-то более близкое вашему желанию;
Если моя душа должна идти одна
Сквозь холодную бесконечность,
Или даже если он тоже исчезнет,
Красавица, я поклонялся тебе.
Пусть этот единственный час искупит
За кражу всего меня.

Часть II: Воспоминания

Места

Места, которые я люблю, возвращаются ко мне, как музыка,

Успокой меня и исцели меня, когда я очень устану;

Я вижу дубовый лес у пылающего Сакстона

В малиновой вспышке мороза только что зажженного;

А я жажду весны в долине

Что касается поцелуя неданного и долгожданного.

Я знаю яркий мир снежных холмов в Бунтоне,

Синий и белый ослепительный свет на все, что видишь,

Сверкают обледеневшие ветки болиголова

Низко согнувшись и позвякивая на остром тонком ветерке,

И радужные кристаллы падают и трещат по снежной корке

Зимнее солнце отбрасывает холодные голубые тени от деревьев.

Виолетта сейчас, в фате на фате вечера

Холмы напротив Кромвеля становятся мечтательными и далекими;

Лесной дрозд поет мягко, как виолончель

В самом сердце лощины, где темные лужи;

Примула раскрыла бледно-желтые цветки

И небо зажигает звезду за звездой.

Места, которые я люблю, возвращаются ко мне, как музыка.

Середина океана, полночь, волны сонно гудят;

В недрах корабля бурлит жуткая фосфоресценция

Словно души людей, утонувших в море,

И я слышу мужской голос, говорящий, приглушенный, настойчивый,

В полночь, посреди океана, час за часом ко мне.

Старые мелодии

Как волны духов, гелиотропа, розы,
Плавать в саду, когда не дует ветер,
Иди к нам, иди от нас, откуда никто не знает;
Так в памяти плывут старые мелодии,
И уйди от меня, не оставив следа,
Как благоухание, носимое тишиной ветра.
Но в тот миг воздух остается
Я знаю смех и боль
О временах, которые больше не повторятся.
Я пытаюсь поймать мелодию
Как лепестки света, упавшие с луны,
Разбитый и яркий в темной лагуне,
Но уплывают — ибо кто удержит
Молодость, или духи, или лунное золото?

Только во сне

Только во сне я вижу их лица,

Дети, с которыми я играл в детстве,

Луиза возвращается со своими каштановыми волосами, заплетенными в косу,

Энни с кудряшками теплая и дикая.

Только во сне Время забыто —

Что могло прийти к ним, кто может знать?
А ведь мы играли прошлой ночью, как давно,

А кукольный домик стоял на повороте лестницы.
Годы не отточили их гладких круглых лиц,

Я встретил их взгляды и нашел их мягкими —

Они тоже мне снятся, интересно,

И я для них тоже ребенок?

Красные птицы

Красные дрозды, красноперые,

Давным-давно,

Какой у тебя был медовый звонок

В горах я знал;

Редбад, черника,

Дикая слива

И гордая река метет

На юг к морю,

Коричневый и золотой на солнце

Искрящийся далеко внизу,

величаво плетется вокруг ее утесов

Там, где растут тополя —

Красные дрозды, красные дрозды,

Ты еще поешь

Как ты пел один майский день

На холме Сакстона?

Закат: Сент-Луис

Притихший в дымной мгле летнего заката,
Когда я снова вернулся домой из дальних мест,
Сколько раз я видел свой западный город

Сон у ее реки.

Потом в течение часа вода носила мантию
рыжевато-золотого, розовато-лилового и дымчато-бирюзового
Под высокими и затемненными арками, несущими

Серые высокие перемычки.

На фоне заката водонапорные башни и шпили
Вспыхнул огнем вверх по склону на запад,
И старые склады лили свои пурпурные тени

Через дамбу.

Высоко над ними с громом пронесся черный поезд,
Рассекая город, оставляя далеко под ним
Лодки причала, пришвартованные рядом со старыми боковыми колесами

Отдых в сумерках.

Монета

В сокровищницу моего сердца

Я подбросил монету

Это время не может занять

Ни воровское ограбление, —

О, лучше, чем чеканка

Короля с золотой короной

Надежная память

Прекрасная вещь.

Звук

Атомы стары как звезды,
Мутация на мутации,
Миллионы и миллионы клеток
Разделяясь, но все тот же,
Из воздуха и меняющейся земли,
Из древних восточных рек,
Из бирюзовых тропических морей,
В себя я пришел.
Мой дух подобен моей плоти
Произошел из тысячи источников,
От пещерного человека, охотника и пастуха,
Из Карнака, Кипр, Рим;
Живые мысли во мне
Родник из мертвых мужчин и женщин,
Забытое время из памяти
И много, как пузыри пены.
Здесь на минутку
К свету из тьмы,
Я иду, и они идут со мной
Находить слова дыханием;
Из мудрости многих жизней
Я слышу, как они кричат: «Навсегда
Ищи красоту, только она
Сражается с человеком против Смерти!»

Часть III

День и ночь

В Варшаве в Польше

Полмира далеко,

Тот, кого я люблю больше всего

Думал обо мне сегодня;

Я знаю, я пошел

Крылатый как птица,

На широком ветру

Его собственный голос я слышал;

Его руки были вокруг меня

В папоротниковом месте,

Я посмотрел в бассейн

И вот его лицо —

Но сейчас ночь

И холодные звезды говорят:

«Варшава в Польше

Полмира далеко.»

Компенсация

Я должен быть рад одиночеству

И часы, которые идут на сломанных крыльях,

Измученное жаждой тело, усталое сердце

И неизменная боль вещей,

Если бы я мог написать одну песню

Прекрасная и светлая,

Тихо и кратко, как падающая звезда

Зимней ночью.

Я вспомнил

У меня никогда не было настроения,

Веселый или убитый горем, светлый или скучный,

Но ты мог бы избавить меня от лихорадки

И верни мне еще красивее.

Во многих душах я хлеб преломил,

И пил вино, и играл в счастливого гостя,

Но я был одинок, я помнил тебя;

Сердце принадлежит тому, кто знал его лучше всех.

О, ты идешь

О, ты идешь, идешь, идешь,

Как же голодное Время расставит часы до тех пор? —

Но почему так долго злит мое сердце

Для одного человека из мира мужчин?

О, я бы жил только в себе

И строить мою жизнь легко и спокойно, как сон —

Разве мои мысли не яснее ваших мыслей

И цветные, как камни в бегущем ручье?

Теперь медленная луна светлеет в небе,

Звезды готовы, ночь пришла —

О, почему я должен потерять себя, чтобы любить тебя,

Дорогая моя?

Возврат

Он пришел, он здесь,
Моя любовь вернулась домой,
Минуты светлее
Чем летящая пена,
Часы как танцоры
На ногах в золотых туфлях,
Дни юных бегунов
Голый и быстрый —
Потому что моя любовь вернулась,
Он дома, он здесь,
В целом мире нет другого
Дорогая, как моя дорогая!

Серые глаза

Это был апрель, когда вы пришли

В первый раз мне,

И мой первый взгляд в твои глаза

Это было похоже на мой первый взгляд на море.

Мы были вместе

Четыре апреля сейчас

В поисках зеленого

На качающейся ветке ивы;

Но всякий раз, когда я поворачиваюсь

Твоим серым глазам надо мной,

Как будто я посмотрел

Впервые на море.

Сеть

Я сочинил тебе много-много песен,

Но никто не сказал, что ты есть —

Как будто сеть слов

Были брошены, чтобы поймать звезду;

Как будто я согнул руку

И морскую воду жадно окунул,

Только чтобы найти потерянный синий

Темное великолепие моря.

Мистика

Твои глаза пьют меня,

Любовь заставляет их сиять,

Твои худые глаза

Так близко к моему.

Мы давно любовники,

Мы знаем ассортимент

Настроения друг друга

И как они меняются;

Но когда мы смотрим

Друг на друга так

Тогда мы чувствуем

Как мало мы знаем;

Дух ускользает от нас,

Робкий и свободный —

Могу ли я когда-нибудь узнать тебя

Или ты меня знаешь?

Часть IV: В больнице

Открытые окна

За окном море зеленых деревьев

Поднимите свои мягкие ветви, как руки танцора,

Меня манят и зовут: «Выходи на солнышко!»

Но я не могу ответить.

Я наедине со Слабостью и Болью,

Больной в постели и июнь идет,

Я не могу ее удержать, она спешит мимо

С дуновением серебристо-зеленых одежд.

Мужчины и женщины проходят по улице

Радуйся сияющей сапфировой погоде,

Но мы знаем об этом больше, чем они,

Боль и я вместе.

Они бегут по солнцу,

Задыхаясь и ослепленный гонкой,

Но мы сторожим в тени

Кто говорит с Уандер лицом к лицу.

Новолуние

День, ты ушиб и избил меня,
Как дождь бьет по светлому, гордому морю,
Избили мое тело, избили мою душу,
Не оставил мне ничего прекрасного или целого —
Но я вырвал у тебя подарок,
День, который умирает в темно-синем:
За вдруг над заводами
Я видел луну в облачных морях —
Огонек красоты в полном одиночестве
В мире твердом и сером, как камень…
О, кто может быть горьким и хотеть умереть
Когда на небе просыпается девственная луна?

Восемь часов

Ужин в пять часов,

В шесть вечерняя звезда,

Мой любовник приходит в восемь часов —

Но восемь часов еще далеко.

Как я мог терпеть свою боль весь день

Если я не смотрел, чтобы увидеть

Стрелки часов трудятся, чтобы принести

В восемь ко мне.

Потерянные вещи

О, я мог бы позволить миру пройти мимо,

Его громкие новые чудеса и его войны,

Но как я откажусь от неба

Когда зимние сумерки усыпаны звездами?

И я мог отпустить города,

Их меняющиеся обычаи и их вероучения, —

Но летние дожди, которые дуют

В серебре на жемчужинах!

Боль

Волны — белые дочери моря,

И капли дождя дети дождя,

Но почему для моего мерцающего тела

Есть ли у меня такая мать, как Боль?

Ночь — мать звезд,

И веять мать пены —

Мир полон красоты,

Но я должен остаться дома.

Разбитое поле

Душа моя тёмная пашня

В холодный дождь;

Моя душа разбитое поле

Вспаханный болью.

Там, где трава и гнутся цветы

Растут,

Поле теперь сломано

На очередной посев.

Великий сеятель, когда ты ступаешь

Снова мое поле,

Раскидай там борозды

С улучшенным зерном.

Невидимый

Смерть пошла по коридору

Невидимый всеми,

Висячие сумеречные мантии

Мимо медсестры и монахини.

Он останавливался у каждой двери

И слушал дыхание

Из тех, кто не знал

Как близко они были к Смерти.

Смерть пошла по коридору

Незамеченный медсестрой и монахиней;

Он прошел мимо многих дверей —

Но он вошел один.

Молящийся

Когда я умру, дай мне знать
Что я любил метель

Хотя жгло, как хлыст;

Что я любил все прекрасное
И я пытался принять их жала

С веселыми не озлобленными губами;

Которую я любил всеми силами,
Во всю глубину и длину моей души,

Небрежный, если мое сердце должно разбиться,

То, что я пел, как поют дети
Подходящие мелодии ко всему,

Любить жизнь ради нее самой.

Переходим к следующему стихотворению.

Национальный заповедник Бриджер-Тетон — район Шэдоу-Маунтин/Дитч-Крик

Дорожная сеть Шэдоу-Маунтин — следующие обозначенные дороги FS открыты для автомобильного движения с 1 мая по 31 ноября ежегодно. Эти дороги представляют собой гравийные и грунтовые дороги с небольшим ремонтом, по которым во влажных условиях может быть трудно передвигаться (рекомендуется соблюдать осторожность). 30340, 30340B, 30340C, 30340D, 30344, 30350 (исключение 1 июня — 30 ноября), 30352

Система следа North Shadow Mountain OHV —

Эта область предлагает более 11 миль, открытых для внедорожников (OHV) шириной менее или равной 50 дюймам в период с 1 июня по 30 ноября. Этот район характеризуется густыми лесными дорогами, чередующимися с небольшими лугами и узкими ущельями, а также высокими хребтами с захватывающим видом на горы Грос-Вантр и хребет Тетон в близлежащем национальном парке Гранд-Тетон.Доступ к этой системе троп можно получить по двум тропам вдоль северной стороны горы Шэдоу от шоссе Шэдоу-Маунтин-роуд № 30340. Водители с действующими водительскими правами могут получить доступ к дополнительным 8 милям дорог, открытых для всех транспортных средств в районе Шэдоу-Маунтин. (Внимание: нелицензированные OHV не допускаются на дороги в Национальном парке Гранд-Титон.)

Upper North Shadow Mountain Trailhead — расположен в 25 милях к северо-востоку от города Джексон, штат Вайоминг, вдоль дороги Gros Ventre Road (Rd # 34100)
.
Lower North Shadow Mountain Trailhead — расположен в 24 милях к северо-востоку от города Джексон, штат Вайоминг, вдоль дороги Gros Ventre Road (Rd # 34100).Примечание. Доступ к системе троп OHV осуществляется через 1 милю Shadow Mountain Road (Rd # 30340) и лучше всего подходит для парковки больших трейлеров.

Ditch Cr Road, район — по дорогам № 30350 и № 30352 могут ездить лицензированные водители OHV в период с 1 июня по 30 ноября. В районе Ditch Cr нет моторизованных трасс. (Внимание: OHV не допускаются на западной части Ditch Cr Road — # 30350, которая начинается в национальном парке Гранд-Титон.

Не отбрасывай тени (2014) — Не отбрасывай тени (2014) — Обзоры пользователей
Режиссер Кристиан Спаркс из Ньюфаундленда, «Не отбрасывая тени» — это элегантный фильм с определенными корнями в провинции.Тем не менее, при всей своей красоте, эта история в основном представляет собой суровую и честную семейную драму, завернутую в историю взросления. Этот фильм, написанный Джоэлом Томасом Хайнсом и адаптированный из его предыдущей новеллы «Ничего не говори, видел лес», рассказывает историю 13-летнего Джуда Трейнора, который пытается выжить, оказавшись между своим жестоким отцом Ангусом, местным изгоем, и темными фантазиями внутри. его собственная голова.
Одна из вещей, которые меня поражают в фильме «Не бросай тень», это то, насколько великолепно фильм выглядит при меньшем бюджете.Кинематография Скотта Макклеллана показывает Ньюфаундленд во всей его красе, но есть и сцены почти ужасающей красоты. Например, молодой Джуд считает, что в пещере у моря прячется тролль; в то время как тролль никогда не показан полностью, операторская работа Макклеллана скользит по краям и только намекает на его истинный ужас. Более того, тонкий саундтрек от Джеффа Морроу дополняет визуальные эффекты в каждый момент, будь то более тихая сцена или сцена с грубой интенсивностью.

Трудно уйти от фильма и не насладиться одной из лучших ролей молодого актера, которую вы, вероятно, когда-либо видели.Перси Хайнс Уайт почти идеально играет Джуда. В «Не бросай тень» есть несколько по-настоящему трудных сцен: от моментов между Ангусом и Джудом, когда насилие вспыхивает из ниоткуда, до пары романтических сцен между Джудом и старшей девочкой по имени Нэнси. Однако, независимо от контекста, Хайнс Уайт доказывает свою зрелость как актера и вовлекает нас в каждую часть своего эмоционального пути.

Возможно, самым впечатляющим аспектом фильма является то, как Спаркс превратил очень реальную семейную драму в нечто, полностью основанное на реальности, и также находящее свое место в фантастическом.В то время как Cast No Shadow кажется совершенно реальным, переходы в воображение Джуда и его видения тролля врываются и переносят нас в царство фантазии. Есть и другие фильмы, в которых мечты и реальность смешиваются до такой степени, что мы, как зрители, теряем ориентацию так же, как и персонажи. Благодаря видению Спаркса мы можем испытать воображение Джуда, сохраняя при этом дистанцию, необходимую для того, чтобы почувствовать влияние всей истории. В своем первом полнометражном фильме Спаркс, безусловно, демонстрирует уверенность опытного режиссера и создает мрачно красивую работу.

Я не могу рекомендовать Cast No Shadow достаточно. В конце фильма есть момент, когда значение названия действительно раскрывается, и, когда в кинотеатре оно стало черным, я посидел немного в тишине, чтобы понять это. Однако только на мгновение, когда раздались сердечные аплодисменты. вышел из зала. Несмотря на то, что, как житель Ньюфаундленда, я могу смотреть «Не бросай тень» в розовых очках гордости за свою родную провинцию, это не меняет того факта, что это великолепный фильм, полный жесткого, волшебного реализма и мощной игры. .Если вы не выйдете посмотреть его в кинотеатре, вы можете просто пропустить что-то действительно особенное.
8 из 14 нашли это полезным. Был ли этот отзыв полезен? Войдите, чтобы проголосовать.
Постоянная ссылка
Тень огня: есть ли у огня тень? (Объясняется просто) 2021

Вы видите огонь и спрашиваете себя, почему у него есть тень? а потом вы видите другой огонь, почему у него нет тени? Тень сама по себе является запутанной темой и много исследовалась учеными в прошлом веке.

Даже когда мы смотрим на дерево на восходе солнца, почему оно имеет тень? Объясняя, как работает и формируется тень, вам будет легче понять, есть ли у огня тень.

В этой статье мы углубимся в детали тени и в то, как она формируется. Затем, используя логику, мы просто объясним, есть ли у огня тень или нет, а также другие свойства огня.

Давайте без лишних слов углубимся в эту непростую тему.

Что такое тень?
Источник света, подобный солнцу, освещает свое окружение, освещает окружающие его предметы посредством бесконечных световых лучей или путей, по которым движется световая энергия. Теперь, если объект препятствует световым лучам, свет больше не может проходить через этот объект. Он создает тень объекта на противоположной стороне от источника света.

Потому что Тень — это просто отсутствие света.

Вы можете увидеть много примеров теней в нашей повседневной жизни.Вы можете провести много домашних экспериментов, чтобы узнать особенности и характеристики тени. Один из таких примеров: когда вы включаете свет в пустой комнате, вы увидите свет, рассеянный повсюду, но если в комнате есть какие-либо объекты, вы можете увидеть тень от этих огней.

Другой простой пример: когда вы помещаете источник света в любую картонную коробку, вы можете видеть, что свет рассеивается в каждом углу коробки. В то же время, когда вы помещаете объект в середину коробки, вы можете увидеть тень этого конкретного объекта.Когда световые лучи не могут пройти через объект, это приводит к созданию пустого пространства на противоположной стороне объекта, где нет следов световых лучей.

Это темное пространство известно как тень.

Как формируется тень?
Очень часто можно увидеть тени для каждого объекта, независимо от того, является ли он твердым или жидким. Да, вода иногда создает иллюзию тени, когда проходит сквозь свет. Преломляя свет и заставляя его менять направление, мы верим, что у воды есть тени.Или в некоторых случаях, когда вода содержит другие частицы, такие как соль и т. д., это помогает воде отбрасывать тень. Поскольку вода с посторонними частицами непрозрачна, она может легко преломлять свет и образовывать тени. Вы обязательно увидите тень.

Как мы знаем, тень образуется, когда непрозрачный объект вступает в контакт с лучами света. Когда эти лучи света не могут пройти через непрозрачный объект, они образуют темную форму на объекте. Тень обычно известна как хвост объекта, на который она падает.Так как тень начинается с нижней части объекта.

Для формирования тени вам в основном понадобятся эти три вещи, без них совершенно невозможно сформировать тени.

Тень не появится в темноте из-за отсутствия любого из вышеперечисленных условий. Без какого-либо источника света трудно отбрасывать тень от любого объекта. Даже в пасмурные дни трудно увидеть тени вокруг, такие как деревья, дома, здания и транспортные средства.

Размер теней в основном зависит от интенсивности источника света и угла, под которым лучи света направляются к объекту. Когда вы перемещаете свет к объекту, тень имеет тенденцию увеличиваться. И когда вы отдаляете источник света от цели, тень имеет тенденцию уменьшаться.

Связанный: Является ли свет материей?

Есть ли у огня тень?
В определенных условиях — нет, в других — да.

Тень огня не существует, если поблизости нет других источников света.За счет этого сам огонь становится собственным источником света. Поскольку он становится собственным источником света, в данном случае он не является объектом. Следовательно, тени не будет.

Подумайте об этом так: у солнца нет другого источника света в окружении в Солнечной системе, это его собственный источник света. Видите ли вы, как солнце отбрасывает тень, когда беспрепятственно падает на землю? №

Это тот же случай пожара, но в меньшем масштабе. Если в окружении нет другого источника света, огонь будет единственным источником света, и, следовательно, он не имеет тени.

Огонь не может быть источником света и иметь тень одновременно.

С другой стороны, у огня есть тень, когда вокруг него есть другой источник света, и этот источник света намного ярче, чем огонь .

В этом случае источник света «пересиливает» огонь. В этом случае огонь выступает в роли препятствия (предмета).

При наличии более яркого источника света лучи и световые лучи от более яркого источника света заставят огонь отбрасывать частичную тень.Это связано с тем, что тепло от пламени может изменить плотность воздуха, что приведет к преломлению световых лучей. Тень от огня образуется из-за того, что лучи света проходят через разные уровни плотности нагретого воздуха.

Если вы хотите убедиться в этом сами, в следующий раз, когда вы пойдете на барбекю и будете жарить кусок большого мяса, тень огня будет присутствовать. Хотя пламени нет, тень создается солнечными световыми лучами, проходящими через разную плотность тепла при прохождении через горячий воздух над барбекю.

Связанный: Является ли свет материей?

Является ли огонь материей?
Чтобы считаться материей, она должна иметь массу и занимать пространство. Огонь содержит смесь газов, таких как водяной пар, двуокись углерода, окись углерода, которые имеют массу и занимают пространство. Следовательно, огонь можно считать материей.

Является ли свет от огня материей?

Свет от огня не материя. Это потому, что свет сам по себе содержит фотоны, которые не имеют массы и не содержат никакого пространства.Если свет преломляется или ему мешает другой источник, он действует как волна. Следовательно, свет от огня можно считать энергией, но не материей.

Связанный: Является ли свет материей?

Заключение

Наконец, мы можем заключить, что огонь отбрасывает тень только в том случае, если вокруг есть более яркий источник света. С другой стороны, если огонь является единственным источником света в окружении, он не отбрасывает тень.

Огонь — это материя, а свет — не материя огня.Это потому, что огонь состоит из смеси газов, которые имеют массу и занимают пространство, поэтому его можно считать материей. С другой стороны, свет от огня не является материей, потому что он содержит фотоны, которые не имеют массы и не занимают места.
Правила
JMT — Pacific Crest Trail Association

Тропа Джона Мьюира (JMT) проходит через национальный парк Йосемити, национальный лес Иньо, национальный лес Сьерра и национальные парки Секвойя и Кингз-Каньон. Дополнительные правила могут применяться к боковым поездкам, альтернативным маршрутам или перемещению скота и выпасу скота.Загрузите PDF-файл этой страницы здесь, чтобы носить его с собой в бэккантри.

Общие требования к поездкам

Для всех поездок с ночевкой требуется разрешение на посещение дикой природы.

Подписанное разрешение должно находиться у получателя разрешения и должно быть предъявлено рейнджеру по запросу.

Ограничение по размеру группы: не более 15 человек.

Во избежание эрозии, пожалуйста, ходите по середине тропы и не срезайте тропу, даже если она грязная или заснеженная.

Не стройте каменные пирамиды из камней или другие указатели троп.

В дикой местности нельзя тайничать еду или снаряжение.

Упакуйте весь мусор, включая туалетную бумагу.

Использование колесных транспортных средств или моторизованного оборудования в дикой местности запрещено.

Ограничение по размеру группы вне трасс: 8 человек в Йосемити и 8 или 12 человек (в зависимости от местоположения) в Секвойе и Кингз-Каньоне.

Национальные парки Йосемити, Секвойя и Кингз-Каньон

Домашние животные не допускаются.

Разряд любого огнестрельного оружия запрещен.

Запрещено ношение оружия, в том числе медвежьего спрея. Владение огнестрельным оружием регулируется государственными законами.

Хранение продуктов

Во всех диких районах вдоль JMT надлежащее хранение продуктов питания является обязательным. Надлежащим образом храните пищевые продукты, когда они не используются, чтобы предотвратить привыкание медведей и других диких животных к человеческой пище. Предметы, которые должны быть защищены, включают все виды продуктов питания, связанный с едой мусор и ароматизированные предметы, такие как туалетные принадлежности, мыло, зубная паста, мази и лосьоны.

Сообщайте о любых связанных с дикой природой травмах, повреждении имущества или необычных встречах рейнджеру.

Надлежащие методы хранения пищевых продуктов

Переносной контейнер для хранения продуктов (медвежья канистра) — рекомендуемый способ защиты продуктов. Убедитесь, что крышка закрыта должным образом, и храните канистру на земле в 50 футах от вашей спальной зоны.

Постоянный ящик для хранения продуктов (ограниченное количество мест) предназначен только для использования на месте, тайник для пополнения запасов продуктов или оставление ненужных предметов запрещено.

Контейнер для хранения продуктов, устойчивых к воздействию животных Необходимые зоны вдоль JMT:

Можно использовать только разрешенные канистры.

Вся дикая природа Йосемитского национального парка

Перевал Донахью на Редс-Мидоу

Дак-Лейк — озеро Вирджиния

Dusy Basin/Bishop Pass коридор

Перевал Пинчот в перевал Форестер

Кирсардж-Лейкс/Пассовый коридор

Зона Уитни (Inyo NF)

Рок-Крик/Коттонвуд-Пасс/Коттонвуд-Лейкс

Техника подвешивания с противовесом может использоваться там, где переносные контейнеры не являются обязательными.Тем не менее, продукты питания должны быть подвешены на высоте не менее 15 футов в воздухе и на расстоянии 10 футов от ствола дерева без свисающей веревки. Там, где деревья не подходят для подвешивания продуктов, вы должны использовать переносной контейнер для хранения продуктов.

Санитария и удаление отходов

Пожалуйста, упакуйте весь мусор. Не сжигать и не закапывать.

В целях защиты качества воды и здоровья населения отойдите подальше от тропы, подальше от лагеря и на расстояние не менее 100 футов от всех источников воды, чтобы помочиться.

Твердые человеческие отходы должны быть закопаны в почву глубиной от 6 до 8 дюймов, на расстоянии не менее 100 футов от троп, лагерей и всех источников воды. Упакуйте всю туалетную бумагу и средства гигиены, чтобы сохранить опыт дикой природы для других.

Любое мыло, включая биоразлагаемое, может нанести вред рыбам и другим водным животным. Перед мытьем носите воду для стирки на расстоянии 100 футов от озер, ручьев или других источников воды. Процедите воду для мытья посуды и упакуйте твердые частицы, разбросайте серую воду на расстоянии 100 футов от источников воды.Это включает в себя мытье одежды, посуды и себя.

Маунт-Уитни Район: Ожидается, что все посетители будут упаковывать свои твердые отходы жизнедеятельности между озером Гитар и порталом Уитни. Все использованные наборы для мусора должны быть упакованы и сложены в специальные контейнеры рядом с туалетами в начале тропы Whitney Portal. Наборы для мусора должны быть собраны с вашим разрешением. Дополнительные комплекты отходов доступны на перекрестке станции рейнджеров Крэбтри.

Выбор кемпинга

Во всех диких районах вдоль тропы Джона Мьюира (JMT) кемпинги должны располагаться на прочных поверхностях, таких как грязь, гравий или камень, на расстоянии не менее 100 футов (30 метров/40 шагов) от источников воды и тропы.Не разбивайте лагерь среди растительности или на лугах. Кемпинги не должны быть видны с тропы. По возможности используйте существующие легальные сайты. Не стройте каменные стены, траншеи, новые кольца для костра (или добавляйте камни к существующим кольцам для костра), кровати из веток, походную мебель и т. д.

Районы, где кемпинг запрещен или ограничен:

Национальный парк Йосемити:

Нет т.н. Half Dome.

Запрещено разбивать палатки в радиусе четырех миль от лугов Туолумн, долины Йосемити или мыса Глейшер.

Ансель Адамс Пустыня:

Кемпинг запрещен в пределах 1⁄4 мили от выхода из озера Тысячи
Островов.

Нет кемпинга в радиусе 1⁄4 мили от выхода из Гранатового озера.

Кемпинг на Озере Теней запрещен.

Нет кемпинга между Шэдоу-Крик и тропой, а также с южной и восточной стороны озера Эдиза.

Джон Мьюир Пустыня:

Кемпинг запрещен в пределах 300 футов от устья Утиного озера.

Запрещается разбивать лагерь в пределах 300 футов от выхода из Пурпурного озера.

Легальные кемпинги очень ограничены в районах возле озера Скво и Карманного луга.

На западной стороне JMT/PCT нет легальных кемпингов в двух милях к югу от перекрестка Bear Creek/JMT.

Кемпинг в районе горячих источников Блейни не рекомендуется.

Нет кемпинга у Зеркального озера и Трейлсайд-Мидоу на тропе Маунт-Уитни.

Национальные парки Секвойя и Кингз-Каньон:

Путешественник не может провести более 25 ночей подряд в Секвойе
и дикой местности Кингз-Каньона.

Лимит кемпинга на две ночи в бассейне Дусы (по всему бассейну).

Kearsarge Lakes, в радиусе 1⁄4 мили от озера Буллфрог нет кемпинга.

Лимит на две ночи в кемпинге вдоль JMT между Вудс-Крик-Кроссинг и Видетт-Медоу, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ лимита на одну ночь на озере между Доллар-Лейк и Гленн-Пасс.

Лимит на две ночи в кемпинге на озерах Шарлотт и Кирсардж.

Район горы Уитни/Крэбтри, кемпинг на озере Тимберлайн запрещен.

Ограничение на две ночи в Crabtree/Whitney Creek и Guitar Lake.

Правила разведения костра

Помогите не оставить следов своего визита, подумайте о том, чтобы не разводить костер. Если необходимо, сделайте следующее: там, где разрешены костры, используйте существующие кольца огня. Не стройте новые и не добавляйте камни к существующим кольцам огня. Оставь свой топор и пилу дома. Используйте только мертвую древесину, найденную на земле. Не рубите живую растительность и не удаляйте отмершие ветки с деревьев.

Пожары должны сопровождаться постоянно. Не сжигайте мусор. Залейте огонь водой, размешайте пепел, пощупайте, чтобы он остыл.Не используйте грязь для тушения пожаров.

Обратите внимание, что во время высокой пожарной опасности могут быть введены дополнительные ограничения на разведение костров. Использование дровяной походной печи не допускается там, где запрещено разведение костров.

За пределами коридора JMT существует закрытие костра для конкретных площадок. Обратитесь в агентства за более подробной информацией, если вы планируете объезд.

Национальный парк Йосемити:

Разведение костров на высоте более 9600 футов запрещено.

Разведение костров в бассейне Соборных озер запрещено.

Ансель Адамс Пустыня:

Костры запрещены во всех областях выше 10 000 футов над уровнем моря.

Дополнительные зоны, закрытые для разведения костров ниже 10 000 футов:

На JMT

Раш Вилы

Озеро Тысячи островов

Руби Лейк

Гранатовое озеро

Теневое озеро и ручей

От JMT

Озеро Во

Озеро Джем (северная сторона)

Нижнее озеро Дэвис

Кларк Лейкс

Барсучьи озера

Изумрудное озеро

Озеро Эдиза

Озеро Айсберг

Минарет Лейкс

Джон Мьюир Пустыня:

Костры запрещены во всех районах выше 10 000 футов к северу от ледникового водораздела и выше 10 400 футов к югу от водораздела.

Дополнительные нижние площадки без костров:

На JMT

Дак-Крик

Пурпурный ручей

Каньон МакГи

Карманный луг

Зона горы Уитни

От JMT

Каньон Колдуотер

Район горячих источников Блейни

Перевал Кирсардж / Луковая долина

Северная развилка Лоун-Пайн-Крик

В пределах 1000 футов от лагеря Анвил на тропе Шепард-Пасс

Национальные парки Секвойя и Кингз-Каньон:

Отсутствие пожаров во всех районах на высоте более 10 000 футов вдоль коридора JMT/PCT.

Тень Ярнама | Bloodborne вики

Тень Ярнама (ヤーナムの影 Yānamu no kage букв. «Тень Ярнама» ) — босс в игре Bloodborne.

Тень Ярнама Информация

Этот бой необязателен, так как для перехода к Бюргенверту необходимо победить врагов.

Вы получаете 0 ед. проницательности за нахождение босса и 2 ед. проницательности за победу над ним.

Если оставить в живых слишком долго, все трое трансформируются, а также получат способность призыва.

С помощью руны Нечистоты вы можете призвать Младшего Близнеца Мадараса. Место призыва находится рядом с местом, где вы найдете руну «Метаморфоза по часовой стрелке».

Если Хенрика убьют, его можно призвать на бой. Призовите его на развилке прямо перед Запретной могилой, используя Старый Охотничий колокол. Если Хенрик не был убит, вместо него будет вызван Младший Близнец Мадарас.

Используйте препятствия, такие как огромный камень/могила, чтобы временно их разделить. Бороться со всеми тремя одновременно невыгодно.Препятствия (высокие) также могут дать вам укрытие от огненных заклинаний.

местоположений

Капли

Эхо крови NG (20 460), NG+ (97 948), NG++ (107 743), NG+3 (122 435), NG+4 (146 922), NG+6 и т. д. (244 869)

Кровавый восторг

Боевая информация

Один из трех сильна против урона от молнии и тайной магии.

В этой битве участвуют три Тени.Первый держит в левой руке только ятаган, второй — ятаган и свечу, которая действует аналогично Распылителю пламени, третий держит в руке пламя, похожее на пиромантическое пламя из Dark Souls.

Не позволяйте им окружить вас, передвигайтесь, укрывайтесь в препятствиях, заманивайте в рукопашную, атакуйте мага, если рядом с ним никого нет… и т. д.

Когда одна из теней получает урон ниже 40%, все они трансформируются, получая дополнительные способности. (фаза 2)

Когда 2 мертвы или один мертв, а здоровье обоих остальных достигает 30%, выжившие получают возможность вызывать гигантских змей, которые обычно убивают вас с 1 удара.(этап 3)

Они не будут лечиться между этапами, поэтому рекомендуется довести их здоровье до 30%, прежде чем позволить им трансформироваться, затем во время второй фазы доведите их обоих до смерти, а затем вы можете прикончить последнего сразу после во-вторых, по существу пропуская третий этап.

Все три Тени можно парировать. После того, как вы убьете полностью рукопашного, второй начинает размахивать собственным мечом, оставляя его открытым для парирования, а когда вы приближаетесь к огнеметателю, он переключается на физические атаки, которые все можно парировать.

Костяной клинок шамана действует на них, позволяя легко их убивать.

Особенно слаб против Болта — Tonitrus или Bolt Paper значительно облегчают этот бой.

Призыв NPC-охотника очень помогает — два рукопашных боя обычно сосредотачиваются на NPC, позволяя оглушить мага. Прикончите его быстро, иначе NPC может быть убит до того, как вы сможете помочь ему с двумя другими.

Во время первой фазы первая и вторая Тени будут чрезвычайно агрессивны и будут преследовать вас, в то время как третья будет стрелять в вас огненными шарами с мягким самонаведением, которые приходят волнами по три.Это ставит вас в очень удобное положение для уклонения, и очевидный план действий — убить третьего как можно скорее. Третий имеет тенденцию отставать от вас по сравнению с другими, рекомендуется отводить первого и второго от третьего. Препятствия по всей арене полезны для остановки движения агрессивной пары. Когда третий станет изолированным, атакуйте его и сбейте, но будьте осторожны, потому что двое других быстро снова нападут на вас. Первый самый агрессивный, но это не значит, что вы можете игнорировать второй.Второй будет время от времени дуть на свою свечу и выпускать пламя по широкой дуге, которая следует за вами. Если вы окажетесь посреди этого, вы, скорее всего, умрете, но если вы сможете уйти от него, вы должны прекрасно выжить.

После того, как вы нанесли достаточно урона, чтобы убить одного из них (на самом деле вам не нужно убивать одного из них, просто нанесите достаточно урона между тремя, чтобы один был мертв, если бы весь этот урон был сложен на них), Тени раскрывают свою бесчеловечную природу. В этот момент их наборы движений меняются, становясь довольно причудливыми; они могут вытягивать конечности под странными углами.Вы обнаружите, что это значительно увеличивает их диапазон. Если вы проведете слишком большое расстояние между собой и двумя Тенями ближнего боя, они нанесут вам удары в ближнем бою с почти неограниченным радиусом действия. У этих атак очень мало шансов, а это означает, что у вас есть невероятно узкое окно, чтобы увернуться. Если они нанесут одну из этих атак, они могут снять значительное количество здоровья.

В этот момент второй подожжет свой скимитар, если вы атакуете его во время этой анимации и сумеете поразить его, вы можете предотвратить этот бафф оружия.Третий будет иногда стрелять огненными шарами по дуге, а не волной, где огненные шары приземляются, оставляя за собой пятно огня. В остальном вторая фаза во многом аналогична. После убийства третьего сосредоточьте свое внимание на убийстве первого Тени, так как он более агрессивен. Используйте препятствия в этом районе, чтобы разделить двух оставшихся Теней, но будьте осторожны — когда Тени растягивают свои конечности для атаки, кажется, что они могут пройти сквозь препятствия.

После убийства вашей второй тени оставшаяся тень получает дополнительную способность; новая способность «призыва», при которой он на мгновение останавливается, окутывается багровой аурой и заставляет нескольких ОГРОМНЫХ змей подняться из окружающего болота и атаковать вас.Неважно, какая Тень осталась в живых, все трое способны на эту атаку, когда они сами по себе. На практике они не столько враги, сколько нападение на самих себя, поскольку в конечном итоге они уйдут. Их диапазон охватывает почти всю арену, так что будьте начеку. Если вы чувствуете себя храбрым, когда Тень опустится на колени, чтобы призвать, вы можете бежать и нанести пару ударов. Вы можете прервать этот процесс вызова, если сможете достаточно быстро нанести достаточно ударов, что остановит появление змей.

Если у вас возникли проблемы с появлением змей в последней фазе, попробуйте оставить третью Тень последней, а затем оставайтесь прямо над ней, постоянно атакуя. Его огненному шару требуется секунда, чтобы свернуть его, чтобы вы могли прервать его, и если его ударили, он не остановится, чтобы призвать гигантских змей. Единственное, на что стоит обратить внимание, это его случайные атаки булавой.

Атаки и счетчики

Название атаки Описание атаки и противодействие

Фаза 1 Маг (Булава и Огненный шар)

Самонаводящийся огненный шар Маг Тень выпускает 3 огненных шара, которые направятся в вашу локацию.От этой атаки легко уклониться, или вы можете использовать местность в своих интересах.

Фаза 1 Свеча

Огненное дыхание (свеча) Тень, держащая свечу, будет периодически выпускать огонь в вашем направлении. Соблюдать дистанцию — это хорошо. Выманивайте атаку и держитесь на расстоянии, пока огонь не перестанет извергаться. Уклонение в сторону поможет.

Фаза 1 Меч

Поворот вверх Стремительный гранатомет ближнего действия, используемый в комбо и самостоятельно; счетчик или быстрый шаг вперед или назад.

Бегущая косая черта Нокаутирующая атака с разбега на средней дистанции; контр-удар или ускорение в сторону или вперед через них.

Этап 2 Меч

Штыревой упор Дальняя тяга вперед с немного запаздывающим запуском; счетчик или квикстеп в сторону

Апперкот хлыстом Идентичен косой черте вверх, за исключением небольшой задержки запуска и большой дальности; счетчик или ускорение в любом направлении.

Этап 2 Маг

Тройной огненный шар дождя Бросает три дугообразных огненных шара средней дальности, которые сходятся в вашем местоположении и создают большие сферические взрывы; быстрый шаг назад или вперед.

Этап 3 Все

Призыв змеи Призывает трех гигантских змей, которые наносят дальние удары или средние укусы в зависимости от расстояния до вас.Змеи появляются в случайных местах; продолжайте двигаться и катитесь в любом направлении при нападении.

Стратегия 1 (Охотничий топор с пистолетом — физическая сборка)

сначала кайтите боссов, пока босс, бросающий огонь, не исчезнет из поля зрения. желательно использовать большой надгробный камень справа от входа. тому, что с катаной, очень легко противостоять из пистолета. 3-4 счетчика понизят его здоровье до достаточно низкого уровня, чтобы он мог трансформироваться.

, когда он трансформируется, НЕ ОТДАВАЙТЕСЬ, бросьтесь и прикончите его как можно скорее, катана очень раздражает в форме змеи и в целом становится менее агрессивной.

затем убейте косу.

наконец-то пожарный очень легкий.

Стратегия 2 (Счастливые ноги)

Эта стратегия делает бой тривиальным. Сначала сфокусируйтесь на быстром владельце катаны и обведите огненного мага. Используйте препятствия на арене, чтобы блокировать его огненные шары. Как только первый владелец катаны будет мертв, их останется двое. Теперь заклинатель огня с змеиным животом, использующий всплески пламени AoE (просто избегайте областей, в которые он стреляет), и тот, у кого есть пылающая катана.Того, у кого пылающая катана, тут же называют «Счастливые ноги», потому что он только и делает, что обходит вас стороной. Это случилось со мной уже дважды, и НГ, и НГ+, и я не уверен, что это должно было случиться, но все, что он делает, это обходит вас стороной. Вы можете загнать его в угол или просто посмеяться над ним, но все, что он делает, это уклоняется в сторону. Чтобы закончить бой, просто зажмите его в углу и атакуйте до смерти, он никогда не будет атаковать. В обоих боях я использовал Святой Меч Людвига в форме двуручного меча. После того, как счастливые ноги мертвы, заклинатель огня вытащит Tonitrus без какого-либо баффа молнии и плохо попытается ударить вас им.Он наносит некоторый урон, так что будьте осторожны, но не о чем беспокоиться, так как он очень медленный и ближний.
(Похоже, это произошло только из-за ошибки, из-за которой ИИ противника становился бы чрезвычайно простым, если бы игра оставалась включенной слишком долго. Этого больше не происходит, и в текущих патчах ИИ будет атаковать как обычно.)

Стратегия 3 (ИИ)

Бой тяжелый, особенно на NG+, но не сдавайтесь. Эта стратегия предполагает сначала убийство заклинателя. Это кажется очевидным, но стратегия начинает работать, когда она мертва.Я решил носить доспехи с высоким сопротивлением огню, когда совершал ошибки. В любом случае, как только заклинатель будет мертв, начните работать только с боссом с катаной. Хитрость во второй фазе состоит в том, чтобы держать обоих боссов в поле зрения и держаться на определенном расстоянии. Как только вы находите расстояние, они кажутся невероятно предсказуемыми. Эта стратегия предназначена для того, чтобы лишить босса преимущества, которое на данный момент составляет 2 потока ИИ, работающих независимо. Если вы правильно дистанцируетесь, вы можете заставить владельца катаны совершить обычную рукопашную атаку, в то время как другой выдыхает огонь.Как только вы войдете в этот ритм, вы сможете последовательно парировать катану. ИИ может делать некоторые странные вещи, поэтому будьте внимательны во время этой второй фазы, потому что это не гарантирует, что он не сделает что-то случайное. Идея состоит в том, чтобы нанести как можно больше V-атак владельцу катаны. Это уменьшит получаемый вами урон, дав вам i-frames и исцелив вас, если вы используете правильную руну. Также, если вы носите обугленный комплект, урон, наносимый боссом свечи, уменьшается. Если вы сможете пройти через этот второй этап, вы должны быть в отличной форме для последнего этапа.

Последняя фаза должна быть простой. Оставайтесь агрессивными и ловите атаки, чтобы загнать последнего босса в угол. Пока вы сохраняете выносливость и постоянный урон, у вас не должно быть проблем.

Стратегия 4 (Новая игра +)

Это очень сложный бой в Новой игре+. Приготовьтесь к смерти и будьте очень терпеливы. Сосредоточьтесь только на одном за раз. Из трех наиболее раздражающим является заклинатель огня. Сначала сосредоточьтесь на нем и убейте его как можно быстрее. Постоянно используйте гигантские надгробные камни и маленькие камни в качестве прикрытия, чтобы вы могли увести двух мечников от заклинателя огня.Как только вы опустите его достаточно низко, они все трансформируются. Вот когда вы убиваете его как можно быстрее и начинаете сосредотачиваться на двух других. Следующим нужно убить того, у кого катана. Этот тоже очень раздражает. Поскольку он уже трансформирован, у него будут дальние удары и апперкот, наносящий большой урон. Просто продолжайте кружить и снова используйте надгробия в качестве укрытия. Используйте Топор Охотника в форме трюка, чтобы совершить атаку с размахом, отбрасывая их назад снова и снова. Если вы можете использовать свой пистолет, чтобы противостоять ему, когда он находится в середине атаки, это сделает ее намного быстрее.Как только вы убьете владельца катаны, бегите к последнему парню и не давайте ему дышать. Постоянно атакуйте его, потому что в этот момент он может вызвать змей, которые убьют вас одним ударом. НЕ ПОЗВОЛИТЕ ЭТОМУ СЛУЧИТЬСЯ. Продолжайте в том же духе, и вы добьетесь успеха.

Стратегия 5 (Отходы кожи, уровень 4)

Самая сложная битва с боссом на уровне 4 может быть несколько проще, если вы знаете, что делаете. Сначала нужно подготовиться к бою. Вам нужны две важные вещи. Шаман Костяной клинок (Мозгосос рядом с Альфредом и входом в Лес роняет их) и кусок ленты или какой-то предмет, который нужно положить перед телевизором, чтобы отметить точное место на полосах здоровья, которое запускает вторую фазу.Повреждение теней в первой фазе намного проще, чем во второй фазе, поэтому важно, чтобы у Тени ближнего боя и Мага было как можно меньше здоровья, прежде чем запускать вторую фазу. Как только у этих двоих будет мало здоровья (например, 33%), и следующий удар вызовет вторую фазу, подготовьте Shaman Bone Blade. Запустите вторую фазу, атакуя, и когда Тени трансформируются, ударьте Катану или Мага Костяным клинком шамана. Таким образом, Тени будут сражаться друг с другом и, если повезет, убьют Костяного Клинка, так что вам придется беспокоиться только о последних двух оставшихся.Я рекомендую убить Тень в ближнем бою с помощью Костяного клинка, так как у Мага меньше запаса здоровья и, возможно, его легче добить позже. Попробуйте вызвать атаку огненным дыханием Candle Shadows, а затем бегите к Shadow с низким уровнем здоровья. Либо убейте его, атакуя, либо используйте другой Shaman Bone Blade, если можете. После того, как второй упадет, просто бегите к последнему, качните один раз и идите вперед, чтобы создать знаменитую петлю.

Стратегия 6 (кровавый охотник)

Кровоточивость 30 или выше Десять пепла костного мозга Пистолет Эвелин 20 флаконов с кровью 20 пуль и любое оружие от +6 до +10.Найдите одну тень, которую вы просто ненавидите всем своим сердцем, используйте пепел костного мозга на своем пистолете Эвелин для каждого выстрела, если он не мертв, убейте его своим оружием. Если вы не убьете того, у кого есть свеча, сначала идите к нему, здесь вы используете огненную бумагу. Как только остается только один, избегайте атаки, когда это возможно, и НИКОГДА не позволяйте им касаться земли, это вызывает надоедливых змей.